ДЕСАНТ В ПСЕЗУАПСЕ

ДЕСАНТ В ПСЕЗУАПСЕ
Утром шестого июля 1839 года, несмотря на сильный волноприбой, войска, закончившие строительство Головинс¬кого укрепления в устье реки Шахе, начали грузиться на де¬сантные суда Черноморской эскадры, и вся эта операция бла¬гополучно закончилась лишь к 8 часам вечера, но большие трудности при этом представились при погрузке артиллерии.
Во время погрузки в лагерь приехала группа горцев, спросивших у Раевского, где теперь будет следующая высад¬ка русских войск. Раевский по-рыцарски открыто объявил им, что войско высадится в устье реки Псезуапсе, и даже пред¬ложил им тут же посмотреть план будущей крепости со все¬ми подробностями. Ночью подул ветер с берега; эскадра сня¬лась с якоря и в восемь часов утра 7 июля была уже напро¬тив устья реки Псезуапсе, долина которой, выходя к морю, заканчивается низменным мысом.
Контр-адмирал Хрущев со свойственной ему решитель-ностью приказал бросить якорь в 300 метрах от берега на заранее определенные буйками места. Вместе с эскадрой при¬были суда со строительными заготовками для возведения форта и двухмесячным продовольствием для отряда.
В составе эскадры Черноморского флота при высадке десанта в устье Псезуапсе были корабли «Иоанн Златоуст», «Императрица Екатерина II», «Память Евстафия», «Адри¬анополь», «Султан Махмуд» и «Силистрия», фрегаты «Те- недос» и «Браилов», бриг «Меркурий», фрегат «Агато- поль», крейсировавший у абхазских берегов, тендер «Спеш¬ный», пароходы «Колхида» и «Громоносец».
Корабли выстроились вогнутой линией вокруг мыса для более удобного обстрела места предстоящей высадки. Тот¬час же спустили гребные суда и началась посадка первого десантного рейса. Все гребные суда находились под коман¬дой капитана 1-го ранга Григорьева; его помощником на пра¬вом фланге был капитан 2-го ранга Вульф, на левом - капи¬тан-лейтенант Панфилов.
Пока шла погрузка на гребные суда, Раевским со штабом и начальником десантных частей на пароходе «Колхида» ре¬шил осмотреть берег и уточнить план предстоящей операции.
Устьевая часть долины реки Псезуапсе оказалась об¬ширнее всех занятых до сих пор на Черноморском берегу, исключая долину Лиешь в устье Мзымты. Все окрестные горы были доступными и сплошь обработаны, пахотные места кое-где разделены небольшими перелесками. Широ¬кое пространство обработанной земли почти до самых вер¬шин свидетельствовало о том, что долина Псезуапсе населе¬на значительно больше других долин побережья.
В долине Псезуапсе, и далее к югу, до Шахе, проживало могучее шапсугское общество Гои, или Гоайе, соседнее с убы- хами и дружественное им, а в низовьях Шахе находившееся с ними и в тесных родственных связях. В военных походах гои зачастую участвовали вместе с убыхами и находились под их покровительством. Несмотря на тяжелые потери в шахинском сражении, убыхские отряды уже были в устье Псезуапсе и, предупрежденные Раевским о месте высадки, организовывали местных шапсугов-гоев к обороне берега.
Река Псезуапсе, как и сейчас, текла в то время, прижав¬шись к левому берегу долины. Расширенное устье было за¬росшим густым лозняком, переплетенным диким виногра¬дом и колючками.
Абхазский князь Биаслан Инал-ипа, бывший несколько раз в Псезуапсе, сообщал Раевскому, что вдоль берега моря, за полосой галечникового пляжа на протяжении километра идет довольно глубокое русло, не имеющее стока в море. Это русло образовано горной речкой, выходящей на равнину к северу от устья р. Псезуапсе (старица-рукав р. Псезуапсе). Лес и густой кустарник, растущие вдоль этого болотистого русла, представляли значительное препятствие для высадки войск на правом берегу Псезуапсе. На правобережной приустьевой возвышенности, в районе современной церковной горки, тол¬пились большие массы горцев, среди них было много конных. По всем открытым окрестным горам также видны везде были толпы горцев, стягивавшихся со всех сторон к обширной пра¬вобережной равнине. Сообщенные убыхами местным шапсу¬гам сведения о месте предстоящего десанта, а также линия расположения кораблей убеждали горцев, что русские войс¬ка высадятся на правобережном мысу. Однако, учитывая трудность высадки войск в этом месте и значительное скоп¬ление здесь горцев, генерал-лейтенант Раевский вместе с ге- нерал-майором Коцебу, назначенным командовать авангар¬дом десанта, приняли решение высадиться на левом берегу реки и, дождавшись там всех войск и артиллерии, перейти на правый берег, где намечено было заложить крепость. Мест¬ность на левом берегу для высадки десанта была выгоднее, горцы не ждали здесь русских, они скопились на правобере¬жье. Перейти же на левый берег, несмотря на наличие хоро¬ших бродов по всей реке им было бы чрезвычайно трудно под артиллерийским огнем эскадры.
Указав начальникам всех десантных частей направле¬ния движения на местности, Раевский вернулся на «Колхи¬де» на флагманский корабль «Силистрия». Горцы еще на¬ходились в заблуждении о месте высадки, так как гребные суда еще по первому распоряжению оставались^ выстроен¬ными напротив правобережной части долины Псезуапсе.
Решено было, что гребные суда без перегруппировки, с места немедленно примут направление к югу, в сторону ле¬вобережной части долины. Этому способствовал и подняв¬шийся с северо-запада ветер. Предполагалось, что гребные суда, исполнив такое движение, очистят пространство пе¬ред левым флангом кораблей, которые смогут после этого открыть по берегу огонь.
Войска первого рейса состояли из следующих частей: в авангард под командой генерал-майора Коцебу входил третий батальон Тенгинского полка с двумя горными орудиями; в со¬ставе правого прикрытия под начальством генерал-майора Кашутина находился третий батальон Навагинского полка, с двумя легкими орудиями, левое прикрытие под командой ге- нерал-майора Ольшевского состояло из сводного батальона (две роты четвертого Навагинского и две роты четвертого Тен¬гинского батальонов) также с двумя легкими орудиями. Глав¬ная колонна из второго батальона Тенгинского и первого бата¬льона Навагинского полков была поручена владетелю Абха¬зии генерал-майору князю Михаилу Шервашидзе.
Когда гребные суда с войсками выстроились в исходное положение, по сигналу с Флагманского корабля «начать бой» эскадра открыла по берегу свой смертоносный огонь и продолжала его четверть часа. Толпы черкесов, скопивших¬ся на правобережье, рассыпались по окрестным оврагам. Гребные суда усиленной греблей двинулись к левому берегу Псезуапсе. Тендер-бот «Часовой» под командой мичмана Десятого и четыре азовских баркаса под командой войско¬вого старшины Дьяченко стали перед самым устьем реки на полуружейный выстрел и картечью с пушек, установленных на баках, препятствовали переходу горцев на левый берег.
Начавшийся ветер развел волнение и первый рейс де¬сантных войск пристал к берегу в бурунах. Войска выстрои¬лись без замешательства в боевой порядок по разноцветным флагам, заранее приготовленным.
Генерал-майор Коцебу немедленно выдвинулся с аван¬гардом вперед к лесу и, заняв его, прикрыл выгрузку артил¬лерии. Одновременно правое и левое прикрытия заняли свои места. Когда все орудия первого рейса и команда, назначен¬ная для их обслуживания, были выгружены, Коцебу двинул¬ся к горе, возвышавшейся над низменным местом высадки. Подножие горы было крутым и покрыто густым лесом; в нем скрывались толпы горцев, которых огонь морских артил¬лерий не допустил переправиться на правый берег.
Из-за усилившегося волнения произошла непредвиден¬ная задержка второго десантного рейса. Если обычно между выгрузкой первого и второго рейсов проходило полтора часа, то здесь до полной выгрузки артиллерии прошло более че¬тырех часов. А без артиллерии, в соответствии с намечен¬ным планом действий, отряд не мог начинать переправу на правый берег.
Вышедший на берег со вторым рейсом сводный морс¬кой батальон под командой капитана 2-го ранга Метлина не¬медленно отправился помочь авангарду, не ожидая выгруз¬ки остальных войск второго рейса.
До выгрузки второго рейса войска первого, численно¬стью 2500 человек, вынуждены были долгое время занимать огромное пространство. Это обстоятельство привело горцев в недоумение; полагая, что русские войска останутся на ле¬вом берегу, большая их масса потянулась туда большим об¬ходом, чтобы избежать артиллерийского огня, продолжав¬шегося с левого фланга линии кораблей.
В это время генерал майор Коцебу, получив в подкреп¬ление Сводный морской батальон, после небольшой пере¬стрелки занял вершину горы, господствовавшей над левобе¬режьем. Это окончательно ввело горцев в заблуждение. Уви¬дев русские войска на вершине горы и убедившись, что именно на левом берегу будет заложена новая русская кре¬пость, значительная часть горцев, остававшихся еще на пра¬вобережье, стремглав поспешила тем же обходом за реку и к горе, занятой русскими войсками.
Генерал-майор Коцебу, поставив два горных орудия на уступе горы со стороны реки, заставил горцев делать еще больший обход. Оставив здесь правый берег долины, изну¬ренные жарой и усталостью густые толпы их спешили в гору и были уже посередине склона, когда войска авангарда Ко¬цебу вдруг быстро отступили по приморскому склону горы, к ее подножию. Не понимая, что происходит, горцы взобра¬лись на вершину горы, не встретив никакого сопротивления и не найдя там никого. -
В это время генерал-майор Ольшевский со Сводным су-хопутным батальоном под командой подполковника Данзаса и двумя легкими орудиями быстро переправился через устье реки, занял намеченную для лагеря и будущей крепо-сти по¬зицию, и начал делать вокруг нее засову. Вслед за батальо¬ном Данзаса переправился Сводный морской батальон.
Горцы, поняв свою тактическую ошибку, спешно нача¬ли спускаться с горы, чтобы вклиниться между войсками, переправившимися на правый берег и остававшимися еще на левом. Навстречу им срочно был послан владетель Абха¬зии Михаил Шервашидзе со вторым батальоном Тенгинско- го полка с двумя орудиями под командой подполковника Вы- ласкова. Ружейным и орудийным огнем спускавшиеся с горы толпы горцев были остановлены. Остававшаяся на левом бе¬регу часть десантного отряда быстро собралась и по общему сигналу войска двинулись за реку на уже занятый плацдарм.
Видя, что весь отряд переходит на правобережье доли¬ны Псезуапсе, толпы горцев бросились с горы тем же даль¬ним обходом снова на правый берег, только что ими покину¬тый. Изнуренные усталостью и обозленные, они подбегали небольшими группами и поодиночке к занятой русскими вой¬сками позиции на правом берегу и завязывали перестрелку с батальонами Ольшевского. Но здесь из-за засеки моряки и пехотинцы встретили их градом пуль и картечью. В одном месте, где засека не была еще закончена, горцы пытались прорваться в лагерь, но тенгинцы капитана Карниловича встретили их отважно в штыки и принудили отступить.
Толпы горцев вновь собирались в большой массе на пра-вобережной возвышенности. Генерал-майор Коцебу со сво¬им батальоном двинулся в их направлении через лес и кус¬тарник и остановился, раскинув цепи, на расстоянии кар¬течного выстрела от возвышенности. Горцы, несмотря на свою многочисленность и неудобство занятой батальоном Коцебу позиции, не предпринимали встречного выступле¬ния, продолжая только перестрелку.
В помощь батальону Коцебу был послан Сводный мор¬ской батальон. Разрозненные группы горцев, остававшиеся на равнине, были оттеснены моряками к возвышенности. В это время из состава морского батальона был кантужен лей¬тенант Бефани и тяжело ранен штабс-капитан Тенгинского полка Гриневич, известный всему отряду своей храбростью.
Операция по занятию плацдарма для новой крепости в устье Псезуапсе была закончена. Но перестрелка еще долго продолжалась, пока войска устраивали засеку по всей ок¬ружности лагеря.
За весь этот день, кроме одного контуженного и двух ра¬неных офицеров, был убит один рядовой, ранено двенадцать, контужено три. Столь необыкновенно малые потери при та¬кой крупной операций явились результатом большой опыт¬ности десантных войск, умелого руководства войсками со стороны генерала Раевского и весьма подвижной тактики, примененной им в сложных, быстро менявшихся обстоя¬тельствах и событиях этого дня, когда даже неблагоприят¬ный момент (задержка из-за усилившегося волнения моря высадки второго рейса десанта) был им умело использован для дезориентации противника.
В последующие дни десантные войска занимались выруб¬кой леса вокруг лагеря, чтобы исключить возможность вне¬запных нападений со стороны горцев. Одновременно велась заготовка лесоматериалов для строительства укрепления. Почти ежедневно происходили мелкие стычки с горцами. Се¬рьезное столкновение произошло 30 августа, когда первый и третий батальоны Тенгинского полка и второй батальон На¬вагинского полка, под начальством полковника Филипсона, выступили для занятия высот напротив левого фланга линии русских войск. Горцы не ожидали этого внезапного нападе¬ния и поэтому почти не оказали сопротивления. Вершина бли¬жайшей возвышенности (район современной улицы Парти¬занской) была быстро занята тенгинцами, которые, устроив засеку, прикрыли рубщиков леса из Навагинского полка. Но уже через час к засеке начали стекаться толпы горцев и завя¬залась жаркая перестрелка. Пользуясь высокой травой, де¬сятка два горцев незаметно подползли почти к самой цепи и тут были замечены; подпрапорщик Вырглыковский, сделав выстрел, убил одного из них, в то же самое время рядовой Архип Осипов (позже со всей ротой был переведен в Михай- ловское укрепление) с криком «ура!» бросился вперед и сво¬им примером увлек цепь; большинство горцев были переко¬лоты, остальные скрылись в зарослях леса.
В составе десанта в Псезуапсе участвовал и поэт-декаб- рист Александр Иванович Одоевский. Сосланный на вечное поселение в Сибирь за участие в восстании на Сенатской пло¬щади, Одоевский в августе 1837 года был переведен рядо¬вым в Кавказский корпус, а в 1839 году был прикомандиро¬ван к 4-му батальону Тенгинского полка, участвовавшему в десантных операциях в устье Шахе, а затем в устье Псезуап¬се. Преследуемый и гонимый, подобно Бестужеву и другим декабристам, посланным на Кавказ царским правитель¬ством в порядке милости и в надежде на их гибель в боях с горцами, Одоевский находился в тяжелом моральном состо¬янии. В своих «Воспоминаниях» Григорий Иванович Филип¬сон, исполнявший обязанность начальника штаба у Н.Н. Ра¬евского, пишет, что находясь еще в лагере только что занято¬го плацдарма в устье Шахе, он «пошел навестить князя Одоевского... Я нашел его в горе: он только что получил изве¬стие о смерти своего отца, которого горячо любил. Он гово¬рил, что порвалась последняя связь его с жизнью, а когда уз¬нал о готовящейся серьезной экспедиции, обрадовался и ска¬зал решительно, что живым оттуда не воротится... Он был в таком положении, что утешать его или спорить с ним было бы безрассудно... Вечером я узнал, что князь Одоевский уп¬росил своего полкового командира перевести его задним чис¬лом в 3-й батальон, назначенный в дело. Филипсону стоило большого труда уговорить Одоевского от его затеи погибнуть в бою. Горячие убеждения Филипсона в бессмысленности та¬кой гибели тронули Одоевского. «Он дал мне слово беречь свою жизнь. Это глупо недоразумение нас еще более сблизило, и я с особенным удовольствием вспоминаю часы, проведенные в беседе с этою светлою, поэтическою и крайне симпатическою (так в оригинале - В.В.) личностью. Этих часов было немно¬го. Через месяц, когда мы были уже в Псезуапсе, я должен был ехать с Раевским на пароходе по линии и зашел к Одоев¬скому проститься. Я нашел его на кровати, в лихорадочном жару. В отряде было множество больных лихорадкою; жара стояла тропическая. Одоевский приписывал свою болезнь тому, что накануне начитался Шиллера в подлиннике на сквозном ветру через поднятые полы палатки». Когда Фи¬липсон через две недели вернулся из своей поездки, Одоевско¬го в живых уже не застал. Одоевский умер 15 августа 1839 года. На его могиле на берегу моря был установлен большой деревянный крест, окрашенный в красный цвет. По свидетель¬ству того же Филипсона, когда после взятия горцами форта Лазарева в феврале 1840 года, новым русским десантом в мае того же года укрепление в устье Псезуапсе было вновь занято, могила Одоевского оказалась разрушенной, в дальнейшем ее местонахождение было забыто.?
В современном курортном поселке Лазаревское, в не¬большом тенистом сквере, вблизи берега моря, установ¬лен памятник Александру Ивановичу Одоевскому с над¬писью «Из искры возгорится пламя» - выдержкой из его знаменитого стихотворения - ответа на послание А.С. Пушкина «Во глубине сибирских руд»... Трагической смерти поэта М. Ю. Лермонтов посвятил свое стихотворе¬ние «Памяти А.И. Одоевского», в котором имеются сле-дующие строки:
«...Любил ты моря шум, молчанье синей степи -
И мрачных гор зубчатые хребты...
И вкруг твоей могилы неизвестной
Все, чем при жизни радовался ты
Судьба соединила так чудесно:
Немая степь синеет, и венцом
Серебряным Кавказ ееобъемлет;
Над морем он, нахмурясь, тихо дремлет,
Как великан склонившись над щитом,
Рассказам волн кочующих внимая,
А море Черное шумит не умолкая».
Закончив постройку укрепления в устье реки Псезуап¬се, получившего вскоре название Лазаревского форта, в честь адмирала М.П. Лазарева, генерал Н.Н. Раевский от¬плыл с войсками на судах Черноморского флота в Анапу, оставив в гарнизоне укрепления четвертую мушкетерскую роту Тенгинского полка и 100 казаков под начальством ка¬питана Марченко. • . .
На реке Мескачи, на участке между Анапой и Новорос¬сийском, генерал Раевский заложил 18 октября еще одно укрепление, названное в честь его Раевским, гарнизоном в нем была оставлена шестая мушкетерская рота Тенгинско¬го полка, остальные войска ушли на зимние квартиры на Ку¬бань.
В результате экспедиции 1839 года было завершено ус-тройство черноморской береговой линии, начальником которого был назначен Н.Н. Раевский, бывший в чине генерал- майора, а за успешные боевые действия десантов, получив¬ший чин генерал-лейтенанта.
< Черноморская береговая линия отрезала горцев Запад¬ного Кавказа от морского сношения с Турцией, сыграла большую роль в борьбе с работорговлей и вообще контрабандной торговлей Турции и Англии, в том числе оружием, но одно-временно это принесло большие лишения причерноморским племенам, почти лишившимся возможности получать из Турции жизненно необходимые для людей соль, хлеб, ткани и т.п. Засушливый 1839 год выдался на побережье неуро¬жайным, к тому же, стремясь в кратчайшие сроки склонить горцев к покорности, военное царское командование запре¬тило продажу хлеба из кордонных укреплений береговым горцам.
В обстановке активизировавшейся агитации турецких и английских эмиссаров, постоянно подстрекавших горцев к на-падению и уничтожению береговых укреплений, это привело в начале 1840 года к восстанию причерноморских племен.
Созданные на скорую руку и еще слабо оснащенные и недооборудованные укрепления береговой линии, разбросан¬ные по всему побережью и изолированные друг от друга, не в состоянии были оказать серьезного сопротивления. Сухо¬путные сообщения между укреплениями вообще отсутство¬вали. Два раза в год сюда доставляли провиант на кораблях, иногда заходили крейсеровавшие вдоль берега корабли Чер¬номорской эскадры, чтобы забрать больных малярией, цин¬гой и другими болезнями.
С наступлением зимних месяцев вообще прекращалось всякое сообщение. При нападениях горцев укрепления мог¬ли рассчитывать только на свои силы, почти без всякой на¬дежды на помощь извне. В укреплениях было много больных, не хватало хины. Питание солдат было явно недостаточное. Из-за нахождения в постоянной осаде со стороны горцев, гар¬низоны в этот период почти не имели возможности занимать¬ся земледелием и возделывать огородные культуры.
Шапсуги и убыхи, держа гарнизоны в осаде и стремясь измотать их силы, заставляли по нескольку раз ночью вы¬бегать на бруствер в одной рубашке и по целым часам на¬прасно ожидать нападения, которое обыкновенно они про¬изводили, измучив сперва гарнизоны ночными тревогами, продолжавшимися иногда целыми месяцами. Такое посто¬янное напряжение физических и моральных сил еще боль¬ше подтачивало здоровье людей.
Сторожевая служба солдат в береговых укреплениях была бы несравненно тягостнее, если бы в гарнизонах не со¬
держали огромных дрессированных собак, умевших обна¬ружить подкрадывавшихся к укреплению или прятавших¬ся в засадах горцев. Особенно ценны были эти собаки в ноч¬ной караульной службе, давая сигналы о приближавшемся противнике. При вылазках гарнизона из укрепления соба¬ки бежали впереди охранения и своевременно обнаружива¬ли засевшего в лесу противника. Это был один из первых опытов использования сторожевых собак для караульной службы в Кавказской армии.
Движение причерноморских племен в конце 1839 года возглавили убыхи. В разных местах побережья собрались около 35-40 тыс. шапсугов, натухайцев, убыхов, пришли к ним на помощь и абадзехи. Предводитель убыхов Хаджи-Бер- зек Адагва-ипа постарался придать этому движению горцев характер военной организации: каждое племя с особенным значком составило отдельную дружину, подразделенную по аулам на сотни, пятидесятки и десятки. На всечеркесском съезде в местности Гечь, близ Адлера, в 1839 году Хаджи-Бер- зеку удалось создать, хотя и временный, союз причерномор¬ских племен и убедить предводителей других племен в необ¬ходимости быстрейшего уничтожения русских береговых крепостей. Большую помощь ему оказали в этот момент анг¬лийский эмиссар Белль, обещавший помощь европейских держав и активно начавшие действовать турецкие муллы, которые предвещали доверчивым горцам, что сороковой год должен быть годом торжества мусульманства над крестом.
В условиях существовавшего в первый период после воз-ведения русских крепостей узаконенного по инициативе Н.Н.Раевского торгового обмена, горцы свободно проника¬ли в укрепления, замечали слабые пункты обороны и виде¬ли бедственное положение гарнизонов.
Поляки, дезертировавшие из русских войск в знак про¬теста против угнетения царизмом их родины, научили гор¬цев во время штурма закидывать фашинами рвы укрепле¬ний и влезать на валы и палисады при помощи длинного шеста с крючком. Одежда, обувь и оружие горцев также были прекрасно приспособлены к такому способу ведения войны.
259

Первое укрепление, на которое обрушились шапсуги и убыхи, был форт Лазарева. В гарнизоне форта находилась
четвертая мушкетерская рота Тенгинского полка, в составе трех офицеров (капитана Марченко - командира роты и двух прапорщиков, братьев Сидоровых) и 160 человек нижних чинов.
В укреплении находился также прапорщик саперного батальона Бурачков с небольшой командой мастеровых, про-должавших заниматься фортификационными работами, и хорунжий Чернобаев с двенадцатью азовскими казаками, охранявшими блокгауз с баркасами, расположенный на бе¬регу моря, на расстоянии ружейного выстрела от форта.
В Лазаревском укреплении было восемь морских ору¬дий старого типа, так как крепостные орудия своевременно не были доставлены. Валы вокруг крепости после сильных ливней и разлива реки Псезуапсе были полуразмыты и для усиления обороноспособности по дну рвов саперами были до^ полнительно поставлены рогатки.
За несколько дней до штурма из Геленджика было при¬слано подкрепление из 30 человек, что несколько облегчило гарнизону несение караульной службы.
В записке лейтенанта Н.Н. Сущева, писавшего об укреп¬лениях Черноморской береговой линии, мы находим следу-' ющее сообщение: «...Комендант его (Лазаревского укрепле¬ния - В.В.) находился в коротких сношениях с одним из бли¬жайших черкесских князей (Шоген-Муса - В.В.) и часто принимал его к себе. В начале февраля комендант пригла¬сил его на гарнизонный праздник. Во время пира он ходил с ним по укреплению. Князек воспользовался этим случаем, чтоб сосчитать число штыков в казармах, и так как было много больных и ружья их убраны, то на лицо сказалось не более 200 штыков... Князь... собрал немедленно до 3000 гор¬цев и через три дня сделал ночное отчаянное нападение на форт Лазарева...»1
Ранним утром 7 февраля 1840 года, когда едва только начало светать, весь гарнизон был еще объят сном и только 16 человек часовых бодрствовали на валах. Горцы подполз¬ли со всех сторон к укреплению, соблюдая необычайную ти¬шину, обманувшую часовых. В тот момент, когда дежурный барабанщик вышел из казармы и начал бить утреннюю зарю, в нескольких шагах от вала поднялась большая масса горцев и, молча бросившись на часовых, начали их рубить шашками. Раздалось несколько тревожных криков... один, другой выстрел. Барабанщик тотчас же переменил темп и ударил тревогу. Гарнизон проснулся; все офицеры и солда¬ты выбежали на площадку перед гауптвахтой, не успев одеться, но захватив оружие. Горцы тем временем уже ов¬ладели тремя фасами, но, видя готовность гарнизона к от¬пору, остановились и расположились за турами. Фас, обра¬щенный к морю, где находился выход из укрепления, не был еще занят горцами, артиллеристы и часть Тенгинцев броси¬лись туда к двум чугунным и одному медному орудиям, с трудом повернули их вовнутрь укрепления и успели сделать пять выстрелов картечью по скоплениям горцев. В то же время солдаты, выбежавшие из казарм, разделившись на три группы с криком «ура!» бросились на фасы, занятые гор¬цами. Эта смелая атака была встречена метким залпом, ско¬сившим большинство нападавших. Оставшиеся начали от-ступать, горцы выскочили из-за туров, хлынули большой массой вслед за ними и перешли в рукопашную. Гарнизон, несмотря на свою малочисленность, дрался отчаянно, но под яростным напором явно превосходившего противника от¬ступил к третьей батарее. В это время капитан Марченко, захватив на гауптвахте человек десять, с шашкой наголо бросился на горцев, горсть оставшихся солдат ринулась за ним и штыками и выстрелами вытеснила ворвавшихся гор¬цев из крепости и сбросила их с валов.Но успех этой отчаян¬ной, подобной взрыву атаки, был минутным. Новые толпы горцев хлынули через бруствер и ворвались в укрепление. Капитан Марченко вынужден был отступить к западному фасу, к блокгаузу, но наткнулся здесь на новую толпу горцев и был изрублен на куски. Оставшиеся в живых 15 солдат, раненые унтер-офицер Рантон и прапорщик Федоров были схвачены и обезоружены.
Штурмовавшие проникли в казармы, изрубили всех больных и забрали амуницию. Другие бросились к порохо¬вому погребу и начали выносить бочонки с порохом и патро¬ны. Все крепостные орудия были свалены в ров и засыпаны землей. Вытащив за пределы укрепления добычу, выведя пленных и вынеся тела своих убитых, они подожгли все, что не могли унести с собой и ушли с добычей и пленными в горы. Части пленных впоследствии удалось бежать, в том числе рядовому Комаревскому, рассказавшему об описанных под¬робностях трагедии форта Лазарева.
В записке лейтенанта Сущева Н.Н. имеется следующее описание форта Лазарева после взятия и сожжения горцами его: «Ужасную картину представляла нам внутренность ук¬репления при вторичном занятии его в мае того же года. Стро¬ения выжжены, срыты и одни изуродованные и обезглавлен¬ные трупы падшего гарнизона оставлены были на страшных развалинах...»
Форт Лазарева был восстановлен заново, хорошо укреп¬лен и оснащен крепостной артиллерией. Гарнизон был зна¬чительно усилен, он был составлен из двух рот линейного батальона, 50 артиллеристов с 12 орудиями и 13 казаков. После вторичного занятия форта Лазарева у горцев были вы¬куплены все пленные, захваченные ими на береговой линии. Пленных было до 25 человек, за каждого горцы потребова¬ли по пять пудов соли. Пленные не жаловались на жесто¬кость в обращении с ними; под строгим надзором они слу¬жили в саклях горцев работниками; они жаловались на силь¬ный голод, от которого все исхудали до предела.
При вторичном занятии форта 22 мая 1840 года десант¬ными войсками'собравшиеся толпы горцев были отогнаны от берега сильным огнем морской артиллерии и оказали со¬противление при высадке десанта.
В конце Кавказской войны, 4 марта 1864 года, Дахов¬ский отряд русских войск под командованием генерала Гей- мана почти без сопротивления достиг устья реки Псезуапсе и занял бывший форт Лазарева. Полуразрушенные остатки форта представляли собой почти квадратное в плане укреп¬ление с длиной каждого фаса до 200 метров. Форт распола¬гался на правом берегу Псезуапсе, в полукилометре от берега моря, на середине широкой поляны. Стены форта были в дос¬таточно хорошей сохранности. Разрушены были оборони¬тельные башни и большинство внутренних строений крепос¬ти. Башни располагались на двух диагональных углах, резко выступавших в северном и южном направлениях. На двух других углах крепости были оборудованы батареи. Пристань на берегу оборонялась особой башней. Внутри крепости сто¬яло несколько сводчатых и простых каменных зданий.
В целом форт Лазарева был лишь несколько изменен¬ной копией Головинского форта, отличавшегося незначи¬тельно расположением внутрикрепостных сооружений.
Войсками Даховского отряда бывший форт Лазарева был приведен в порядок, восстановлены крепостные ворота и участки разрушенных стен. Форт был переименован в пост Лазаревский и в нем поставлен небольшой гарнизон.
http://adygi.ru/index.php?newsid=11949