Окончание кавказской войны на черноморском побережье. (adigy.ru)

К концу лета 1863 года почти весь северный склон За¬падного Кавказа от Анапы до Туапсе был уже занят русски¬ми войсками путем оттеснения адыгов к Главному Кавказ¬скому хребту, а затем к морю, вынуждая их к дальнейшему выселению в Турцию. Горцы, пожелавшие остаться на Кав¬казе, расселялись в низменных долинах Лабы, Белой и вдоль левобережья Кубани. В это время вновь активно разворачи¬вается англо-турецкая агитация среди шапсугов и убыхов. Магомет-Эмин, находившийся в Турции и проводивший двойственную политику, также развернул провокационную деятельность. Он присылал из Константинополя письма с просьбами и требованиями приостановить выселение гор-цев с Западного Кавказа с обещаниями присылки турецких войск. В результате массовое переселение горцев приоста¬новилось в ожидании решительных событий. Предводитель убыхов Вардане Измаил Баракай Дзейш в августе 1863 г. доставил из Константинополя на пароходе с баржею группу европейских авантюристов, новые нарезные орудия и много военного имущества, что значительно подняло воинствен¬ный дух убыхов.
В это же время на побережье высаживается группа эмиг-рировавших ранее абадзехских старшин с новыми инструк¬циями Магомет-Эмина и с обещаниями скорого прибытия в Убыхию самого Магомет-Эмина. «В ожидании возвращения Магомет-Эмина, убыхи устраивают мекхеме (народное со-вещательное собрание - В.В.) собирают старшин для приве¬дения всего в порядок к его приходу...»1
К августу 1863 года абадзехи были прижаты русскими войсками к Главному Кавказскому хребту и оттеснены в вер¬ховьях рек северного склона; они начали вести переговоры и переселяться в Турцию. Но подстрекаемые убыхами боль¬шинство абадзехов все же колебалось. Вскоре русскими войс¬ками была занята вся долина реки Пшиш, построено укреп¬ление Гойтх и занят перевал по направлению с верховьев Пшиша на Туапсе. После этого абадзехи окончательно отка¬зались от сопротивления и им был дан срок выселиться в Тур¬цию или в долину реки Лабы до 1 февраля 1864 года. Вся мас¬са оставшихся абадзехов скопилась в долине реки Псекупса; но и здесь, занятые войною, они не успели к осени вспахать землю. Поэтому большинство абадзехов посчитали един¬ственно возможным средством не умереть с голоду - высе-литься в Турцию, где им обещались все «блага земные». Но выход к морю им был закрыт убыхами и причерноморскими шапсугами. К благоразумному решению не покидать Кавказ и переселиться на Лабу пришла лишь часть абадзехов.
Высадившаяся в августе 1863 года группа военных инст-рукторов - авантюристов различных национальностей (в том числе француз Фонвилль, опубликовавший позже свои запис¬ки-дневники с ценными этнографическими сведениями), обо¬сновалась у предводителя убыхов Вардане Измаила Баракая. Иностранцы начали заверять горцев, что скоро им на помощь придут войска европейских держав, которые объявят России
'С. Духовский. «Даховский отряд на южном склоне Кавказских гор в 1864 году», СПб, 1864 г., с. 147.
войну. Вскоре из Лондона убыхам была поставлена большая партия скорострельных револьверов, которые в это время толь¬ко начали приниматься на вооружение и в самой Англии. Все эти действия на некоторое время вновь вдохновили горцев, надеявшихся еще на сохранение своей независимости.
Учитывая сложившуюся обстановку на Западном Кав¬казе, внутреннее положение в самой России и ожидание но¬вых столкновений с Турцией и европейской коалицией, цар¬ское правительство принимает решение о завершении Кав¬казской войны в кратчайшие сроки, к весне 1864 года. Перед русскими войсками была поставлена задача нанести удар по горцам южного склона Западного Кавказа (причерноморским шапсугам и убыхам) и тем самым открыть путь абадзехам к выселению в Турцию. К этому времени под ударами Джуб- гинского и Адагумского отрядов русских войск северо-запад¬ная Шапсугия уже перестала существовать. Остальная непо¬коренная часть шапсугов, проживавших к югу от Туапсе, и убыхи в большинстве своем находились в растерянности. Старшинская верхушка понимала, что слухи об иностранной помощи мало имеют под собой оснований, они помнили, что Турция и Англия в течение трех десятилетий неоднократно обещали военную помощь, но кроме разовых присылок ору¬жия, дело дальше не двигалось. Покорение могущественных абадзехов, на которых в свое время делали ставку как на ос¬новную силу Западного Кавказа Шамиль и Магомет-Эмин, еще более склонило большинство горских старшин к прекра¬щению бессмысленного сопротивления. Чтобы спасти горные общества от разорения и не проливать более напрасно крови, они заблаговременно начали входить в сношения с русскими военными властями. И только в Убыхии сохраняла свое вли¬яние, в основном среди молодежи, сильная военная партия во главе с Хаджи-Берзеком Керантухом, способная мобили- зировать значительную частъ боеспособного населения.
Военные действия русских войск на южном склоне За¬падного Кавказа были возложены на Даховский отряд под командованием полковника, а с января 1864 года, генерал- майора Геймана. Наступление предполагалось сначала в ян¬варе, но из-за сильных морозов, а также ожидания полного выселения абадзехов, которым был дан срок 1 февраля, от¬ряд перешел через перевал в районе Гойтха только 20 фев¬раля. Даховский отряд был составлен из 13,5 батальонов с шестью горными орудиями, саперной роты, трех сотен ку¬банских казаков, двух сотен кабардинской милиции и двух эскадронов драгун. Переход русских войск через Гойтхский перевал в долину Туапсе проходил в тяжелейших условиях необычно снежной зимы. Первый лагерь русских войск был разбит вечером 20 февраля в долине р. Туапсе, при впадении в нее р. Чилипсы. «Вечером этого же дня в лагерь явились старшины окрестных шапсугов с изъявлением полной по¬корности... Старшины просили дозволить им беспрепят¬ственный проезд к берегу моря и отправление в Турцию»1.
По мере дальнейшего движения отряда вниз по долине р. Туапсе шапсуги не оказывали никакого сопротивления. С разных сторон навстречу русским войскам выезжали депу¬тации местных старшин с изъявлениями покорности. Лишь отдельные группы горцев, вышедших из подчинения стар¬шин, иногда обстреливали с ближайших высот двигавшие¬ся колонны русских войск.
Ночью 22 февраля в русский лагерь прибыл наиболее влиятельный из приморских шапсугских старшин Хаджи Каспулат-Сау, аул которого располагался недалеко от устья р. Туапсе, на ее правом берегу. Явившись к генералу Гейма- ну, Каспулат-Сау заявил, что приморские шапсуги прино¬сят полную покорность России, и просил дать им возмож¬ность с семьями и имуществом беспрепятственно погрузить¬ся на суда и отплыть в Турцию.
Бывший форт Вельяминовский в устье р. Туапсе был захвачен практически без сопротивления. На его развали¬нах войска возвели военный пост того же названия, и в нем был оставлен небольшой гарнизон. По всей долине реки Ту¬апсе от устья до Гойтха также было устроено несколько по¬стов, послуживших основой для будущих поселений.
В устье реки Туапсе Даховский отряд простоял с 23 фев¬раля до 4 марта 1864 года. Описание террасовых прибреж- номорских возвышенностей междуречья Туапсе - Макопсе мы находим в дневниках Белля, свидетельствующего о гус¬той заселенности этой территории и ее значительной сельс¬кохозяйственной освоенности. «Эта плодородная земля была разделена на участки, на которых убиралась кукуру¬за, турецкий хлеб, здесь находились также другие хлебные
злаки... и богатый сбор винограда. Многочисленные высо-коствольные деревья - между ними много было орехов - были разбросаны по всей равнине и были все увешаны боль¬шими виноградными лозами...»
В этот период изъявили покорность и готовность к вы¬селению в Турцию шапсуги из Макопсе, от них прибыла де¬легация во тлаве с наиболее видными старшинами: Хум-Аль Карзачий, Саид-Гирей, Хаджи-Карзачий и др. Однако боль¬шинство причерноморских шапсугов под давлением неукро¬тимых убыхов колебались, занимали выжидательную пози¬цию. «Убыхи, последнее непокоренное племя, пределов ко¬торого до сих пор (имеется в виду последний период Кавказской войны - В.В.) не касалось русское оружие, под¬стрекали оставшихся шапсугов. Как народ более промыш¬ленный, умный, убыхи по возможности силились удержать перед собой стену из соседних племен. Они... грозились убить Хаджи Каспулата и умереть все до единого, а не пустить рус-ских в свою землю. Небольшие партии убыхов бродили по шапсугской земле» .
1 марта к генералу Гейману явились старшины из густона-селенных долин рек Шепси, Макопсе и Аше и просили разреше¬ния отправиться в Тифлис с ходатайством разрешить им остать¬ся в родных аулах и чтобы до их возвращения из Тифлиса рус¬ские войска не занимали их земли. Однако генерал Гейман дал им явно нереальный для поездки в Тифлис ультимативный срок, заявив, что до 7 марта их жилища останутся неприкосновенны¬ми, но чтобы до этого времени они уже собрались на берегу моря и были готовы к выселению в Турцию.
28 февраля Гейман со штабом на шхуне «Псезуапсе» про-извел морскую рекогносцировку побережья вплоть до Сочи. «Горцы, особенно убыхи, видя идущий вдоль берега паро¬ход, массами высыпали к морю. Они все еще не теряли на¬дежды, что к ним придет на помощь какое-то иностранное войско. Видно было, как в устьях всех рек собирались тол¬пы. Многие влезали на стены бывших фортов»^.
305
4 марта войска двинулись вдоль берега моря, без сопро-тивления дошли до устья реки Псезуапсе и заняли бывший
форт Лазарева. Навстречу войскам выходили толпы поко¬рившихся шапсугов во главе со своими старшинами и про¬сили до истечения срока (7 августа) не трогать их аулов, се¬мейств и имущества, что впрочем исполнялось войсками и без этих просьб. На местах, назначенных пунктами сборов переселенцев, отряд уже встречал толпы горцев.
Как только войска расположились бивуаком в устье Псе-зуапсе, в долине показалась масса всадников. Это были пред-ставители могущественного шапсугского подразделения Гои или Гоайе, соседнего и, в определенной степени, родственно¬го убыхам. Шапсуги-гои проживали по низовьям Псезуапсе и Шахе и в междуречье этих долин. Во главе процессии был известный старшина Заурбек, отличавшийся статностью и красотой. Шапсуги слезли с коней, приблизились к генера¬лу Гейману и выразили свою полную покорность русским войскам. «На многих шапсугах ярко горели широкие галу¬ны нарядных черкесок и блестело облитое серебром и золо¬том дорогое оружие»1.
Из форта Лазарева 5 марта генерал Гейман отправил убы¬хам письмо на арабском языке, в котором потребовал немед¬ленно выдать всех русских пленных и безоговорочно в ближай¬шие дни приготовиться к переселению в Турцию или на Кубан¬скую равнину. Пункты сбора для переселявшихся в Турцию были определены: в устье Шахе, у Вардане и в устье Сочи.
После покорений абадзехов и полной капитуляции шап¬сугов, большинство убыхов понимали, что их сопротивление с оружием в руках может привести народ к полному разорению. Но заявлять гласно о необходимости покориться без боя никто не решался: это противоречило понятиям убыхов о самолю¬бии и чести. Большая часть убыхов молча выжидала дальней¬шего развития событий. Убыхская молодежь, воспитанная в духе превосходства над соседними племенами, была настрое¬на очень воинственно. Молодые убыхи составляли опору воин¬ствующей партии, собиравшей силы для решительного отпо¬ра русским войскам. Во главе этой партии стоял опытный и энергичный предводитель Хаджи-Берзек Керантух.
Из всех убыхских предводителей (старшин) наиболее влиятельными к концу Кавказской войны были три пред¬ставителя дворянского рода Берзеков; Хаджи Керантух До-
гомуков, Хаджи Алим-Гирей Бабуков и Эльбуз-бек Хапакх, а также представитель дворянского рода Дзиаш, Измаил Ба¬ракай.
Хаджи Керантух, имея непосредственное влияние на горных убыхов долин рек Сочи, Псахе и Дагомыс, одновре¬менно стоял во главе всех убыхских войск, а при совмест¬ных выступлениях убыхов, шапсугов и абадзехов возглав¬лял часто и союзные войска. Хаджи Бабуков возглавлял гор¬ные убыхские общества в верхнем течении густонаселенной долины реки Шахе. Эльбуз Хапакх был наиболее опытным и влиятельным старшиной субашинского общества низовь¬ев Шахе и окрестных мелких долин. Измаил Баракай имел большое влияние на наиболее населенное убыхское общество Вардане. В молодости он служил в Турецкой армии, имел в Турции много родственников. Это он возглавлял посольство убыхского меджлиса в Лондон в 1861 г., а в 1863 году при¬вез в Убыхию группу европейских авантюристов, нарезные орудия и много военного снаряжения.
Предводитель смешанного убыхско-джигетского насе¬ления сочинского побережья, Али-Ахмет Аубла в течение всей Кавказской войны стоял на капитулянтских позициях, почти не участвуя в движении сопротивления, а в последние годы войны даже тайно информировал русское военное ко¬мандование о намечавшихся выступлениях убыхов.
6 марта, во второй половине дня, в лагерь на Псезуапсе приехали 15 убыхских старшин, представлявших субашин- ское общество низовий Шахе и ближайших мелких долин, которые в случае наступления русских войск первыми дол¬жны были испытать силу русского оружия. Во главе стар¬шинской делегации были: Эльбуз Берзек Хапакх и Хаджи- Берзек Бабуков.
Эльбуз Берзек был невысокого роста, с подвижным энер-гичным лицом и с рыжей бородой с проседью, одна нога у него была ранена и он сильно хромал, ходил обычно в сопро¬вождений двух невольников. Хаджи Бабуков, седой старик с благообразной физиономией; было заметно, что он забо¬тится о своей внешности - он носил великолепную тунику из русского сукна и красивую астраханскую шапочку, подби¬тую шелком.
20*
307

Генерал Гейман принял убыхов очень холодно, говорил с ними надменно и с издевками. Старшины просили дать им
три месяца на подготовку к выселению. Еще раньше лазут¬чики сообщили генералу Гейману, что эта делегация убы¬хов прибудет не для изъявления покорности, а для перего¬воров с целью выторговать максимально возможную отсроч¬ку. Они надеялись дотянуть до лета, когда будет больше возможностей для оборонительной войны, в которой убыхи намеревались добиться почетных условий капитуляции и разрешения остаться жить на своей земле, подобно горцам Дагестана и Чечни. Повторив свои ультимативные требова¬ния о немедленном выселении убыхов и заявив, что он отка¬зывается от любых переговоров, Гейман отвернулся и поки¬нул место встречи. «Картина переговоров была необыкно¬венно эффектная; группа почетных убыхов, и впереди их хромые от русских пуль Эльбуз и еще какой-то старик, была весьма живописна. В осанке, во взгляде каждого читались яркими буквами сознание полного достоинства и необуздан¬ная свобода. Ни капли унижения, ни капли боязни. Между тем было ясно, что такие минуты, может быть, в первый и последний раз у них в жизни. Видно было, что они задеты за самую слабую струну - за самолюбие. Гордые и богатые, за¬литые (так в оригинале - В.В.) в галуны и серебро убыхи вынуждены были признать себя гласно бессильными»1.
После отъезда оскорбленных убыхских старшин остал¬ся один Хаджи Бабуков, который от имени своих горных об¬ществ верховьев реки Шахе принес заверения в полной по¬корности и ввиду удаленности своих аулов просил удлинить ему срок выхода к морю на сборный пункт переселенцев. Хад¬жи Бабуков попросил также позволения отправить через Бе¬лореченский перевал в Кубанские станицы для продажи ка¬закам большей части имущества своих аулов. При этом он рассказал о кратчайшем пути в горную Убыхию из Вардане.
6 марта кончился срок, назначенный для выселения шапсугов. По долинам рек были посланы колонны войск для очищения территории от оставшегося населения.
Колонна подполковника фон Клюгенау в составе пятнад¬цати стрелковых рот выжгла аулы по низовым притокам реки Аше. Если в аулах заставали жителей, то их предвари¬тельно выводили вместе с имуществом. Многие шапсуги, видя движение отряда, бежали с семьями в горы. Местами они слабо сопротивлялись, отстреливаясь. За три дня колон¬ны войск выжгли почти дочиста все аулы между морем и средними течениями крупных рек (Туапсе, Аше, Псезуап¬се), а по малым рекам - до верховьев. Оставлены были для переселенцев только аулы, ближайшие к морю и к местам сбора и ожидания отправления в Турцию. Огромные толпы шапсугов с имуществом скопились на берегу моря в устьях рек, в ожидании Турецких судов.
Наиболее густое население причерноморской Шапсугии размещалось в средних течениях рек Псезуапсе, Аше и Ту¬апсе и по их крупным притокам, отличавшимся плодород¬ными горными почвами. В котловинах, где эти реки слива¬лись со своими притоками, можно сказать, был аул на ауле. Долины малых приморских рек Шапсугии: Дедеркой, Ма¬копсе, Шепси и др. также были населены густо. Аулов здесь было меньше, но почти все они были крупными. На простран¬стве между береговым хребтом и морем аулы встречались на приморских террасовых возвышенностях только там, где горы значительно отступали от берега.
О густоте населения в причерноморских долинах свиде-тельствует тот факт, что только за один день 12 марта ко¬лонной русских войск подполковника фон Клюгенау в доли¬не реки Аше было уничтожено более ста аулов.1
После капитуляции шапсугов, не оказавших практиче¬ски никакого сопротивления русским войскам, дальнейшее сопротивление убыхов было совершенно бессмысленным. О возможности такой ситуации убыхских предводителей еще весной 1859 года предупреждал владетель Абхазии Михаил Шервашидзе, к которому за советом о дальнейших действи¬ях приезжала убыхская делегация во главе с Хаджи-Берзе- ком Керантухом.
Остановка русских войск в устье Псезуапсе и последую¬щее движение колонн назад в сторону Туапсе и вверх по до¬линам рек для очищения территории от оставшихся шапсу¬гов, было понято многими убыхами, в основном, молодежью, как отступление русских от убыхской земли. И хотя стари¬ки утверждали в неверности таких рассуждений, возбужден¬ная молодежь стояла на своем. Были организованы сборы убыхских войск, которые должны были выйти навстречу русским. Молодые убыхи говорили, что может быть русские, собравшись с силами и сунутся к нам, но мы не допустим их и до границы убыхской земли. Со всей Убыхии «собралось все, что было готово к войне, все что искало войны»1.
На помощь убыхам прибыл отряд ахчипсувцев, с которы¬ми еще год назад был заключен военный союз. Хотя лазутчи¬ки сообщали генералу Гейману об огромном сборе убыхских войск, был сформирован лишь отряд молодежи, численность которого вряд ли превышала три тысячи человек. Взрослые опытные воины в этом явно авантюрном предприятии участво¬вать отказались. Отряд перед выступлением дал клятву уме¬реть поголовно, но не допустить русских пройти к Шахе. Но к несчастью молодых убыхов собравшийся отряд оказался без опытного предводителя. Эльбуз Хапакх, Хаджи Бабуков и Измаил Баракай уже отказались от сопротивления и готовили свои общества к выселению в Турцию. Глава же воинствую¬щей партии убыхов Хаджи-Берзек Керантух уже несколько недель находился в отъезде, в Абхазии, куда он отправился за очередным советом к Михаилу Шервашидзе.
В это время европейские авантюристы, которых опекал Измаил Баракай, понимая очевидность своей миссии, заня¬ли выжидательную позицию и приготовились к отъезду с Кавказа. Они погрузили на турецкую кочерму четыре при¬везенных ими орудия и военное имущество. Одно наиболее тяжелое нарезное орудие системы Армстронга с военными принадлежностями было сброшено в воду реки JIoo в районе аула Измаила Баракая. Впоследствии это орудие было под¬нято русскими войсками и отправлено на артиллерийский склад в Адлер. В состав собравшегося боевого убыхского от¬ряда никто из европейских эмиссаров не вошел; великолеп¬но понимая создавшуюся обстановку, они предвидели неиз¬бежность поражения отряда.
Пока у убыхов не было орудий, они надеялись только на собственные силы и дрались отчаянно. Когда же у них по¬явились пушки, убыхи возложили на них свои надежды и посчитали, что теперь можно самим быть уже более осто¬рожными и не к чему лезть вперед с прежней смелостью.
После того как Измаил Баракай привез иностранцев с орудиями, влияние его среди убыхов значительно возросло, к нему переметнулась даже часть сторонников Хаджи-Бер- зека Керантуха. В результате обострилась уже имевшаяся враждебность между этими двумя наиболее видными убых- скими предводителями. И без того ослабшие к концу Кав¬казской войны силы убыхов разделились на две почти враж¬дебные партии. Партия Измаила Баракая стояла почти на капитулянтских позициях, выжидая лишь наиболее удоб¬ного момента и выгодных условий сдачи русским.
Воинствующая партия Керантуха, опиравшаяся на мо¬лодых убыхских воинов, готова была драться до конца. Но даже в партии Измаила Баракая европейские авантюристы не были в особенном почете. Подтянутые, стройные с гордой осанкой убыхи с едкой иронией смеялись над не внушавшей уважения наружностью большинства пришельцев, над их невзрачным личным оружием, плохими лошадьми и некра¬сивой ездой верхом. «Нет, нет - говорили про них - это не джигиты, не наездники». Но лучше всего положение при¬шлых европейцев в Убыхии характеризовалось тем, что ге¬нералу Гейману несколько раз предлагали принести головы всех их за 300 рублей серебром.
Фонвилль, находившийся в составе этой группы евро¬пейских эмиссаров, в своих заметках отмечал, что когда они уже отплывали на турецкой кочерме из Вардане в Турцию, то ненависть находившихся на судне убыхов-эмигрантов была к европейцам так велика, что он уже не надеялся ос¬таться в живых. А при приближении русского крейсера (к счастью не ставшего их преследовать) он понял по взглядам убыхов, что сейчас будет сброшен в море с грузом на шее.
17 марта в лагере Даховского отряда на Псезуапсе было получено известие, что собравшиеся убыхские вой¬ска начинают занимать позиции в береговой полосе меж¬дуречья Шахе - Псезуапсе. 18 марта вся масса убыхов, приготовившихся к сопротивлению, сосредоточилась на выгодной позиции вблизи моря в пяти километрах к югу от Псезуапсе, у устья небольшой речки Годлик (руч. Вол¬конский). На левом приустьевом склоне долины этой реч¬ки располагался черкесский аул и непосредственно выше его на террасовидной поверхности находились развалины средневековой крепости, остатки стен которой сохрани¬лись и до нашего времени.
Описывая эту местность, Белль свидетельствует, что «прибрежные возвышенности от Годлика до Чухукта высо¬ки, разнообразны и густо покрыты лесом; а в ущельях и на¬горных частях их сторон возвышаются многочисленные аулы, белые домики которых среди цветущих фруктовых деревьев и местечек с блестящей зеленой поверхностью, при¬ветливо выделяются на темном фоне лесной чащи. Уютность многих кладбищ, богато украшенных и засаженных куста¬ми, производят особое впечатление...»1
От самых стен крепости в сторону гор на большом простран-стве был густой каштановый лес. В покинутом ауле и в развали¬нах крепости убыхи устроили завалы. В этот же день русские войска выступили из лагеря на Псезуапсе и подошли к долине реки Годлик. Генерал Гейман осмотрел позиции, занятые убы¬хами. Там царило оживление, толпы убыхов и ахчипсувцев пе¬редвигались между завалами, заканчивая рассредоточение. Видны были несколько белых значков, вокруг которых груп¬пировались, видимо, отряды различных горских обществ.
Ознакомившись с позициями убыхов, Гейман приказал одному из батальонов левой колонны двинуться вниз по до¬лине р. Годлик и начать наступление на убыхские позиции справа, а остальным войскам подполковника Клюгенау про¬должать двигаться в обход по горным тропам.
Подполковнику Солтану, командовавшему Самурским стрелковым батальоном, двигавшемся по берегу моря, было приказано при первых же выстрелах спешить береговой до¬рогой к позициям убыхов.
С фронта должны были начать наступление севасто¬польские и бакинские стрелки, в резерве у них оставались 2-й и 3-й батальоны севастопольского полка.
Взвод горных орудий, открывший пальбу с правого скло¬на долины р. Годлик, возвестил о начале сражения. Нача¬лось движение колонн в указанных направлениях, откры¬лась перестрелка и начальник Даховского отряда генерал Гейман приказал начать атаку по фронту.
Севастопольские и бакинские стрелки под командой ка¬питана Козелкова, сбросив ранцы на правобережной возвы¬шенности долины р. Годлик с криком «ура!» ринулись вниз, прямо в аул. Майор Щелкачев с батальоном Кабардинского полка одновременно атаковал позиции убыхов справа. Убы¬хи слабо обороняли аул, быстро отступив наверх к завалам на развалинах крепости и открыли оттуда сильный огонь.
Севастопольские стрелки, не задерживаясь в ауле, схо¬ду полезли наверх на завалы. Две роты стали заходить в тыл убыхской позиции, две роты - с фланга. Им на помощь подо¬шел второй батальон. Артиллерия обстреливала позиции убыхов через головы наступавших войск. Убыхи с гиками бросались навстречу в шашки и делали залп за залпом. Но видя, что русские войска, явно преобладавшие над ними, в количественном отношении, могут их окружить, убыхи не выдержали и начали поспешно отступать. Это слишком явно противоречило обычной убыхской тактике медленного от¬ступления с одновременным ожесточенным сопротивлени¬ем неприятелю. Видимо, сказалось отсутствие опытных, ис¬пытанных в боях воинов старших поколений, а также их главного предводителя Хаджи-Берзека Керантуха. Вскоре отступление стало походить на бегство, чего убыхи вообще никогда не допускали. Севастопольцы и кабардинцы броси¬лись им вслед, но крайнее утомление войск не позволило ве¬сти преследование далеко. Войска остановились на занятых высотах вокруг развалин крепости.
Атака русских войск была так стремительна, что в ауле на развалинах крепости убыхами было оставлено более двад¬цати тел, много бурок и других вещей. Главные силы убы¬хов отступали вдоль моря, меньшая их часть, загнанная вглубь каштанового леса, миновав его, отдельными толпа¬ми и группами потянулась через горы к юго-востоку, в сто¬рону среднего течения реки Шахе.
Потери русских в этом бою составили: убитых - семь человек нижних чинов и поручик Севастопольского полка Гавронский - один из лучших офицеров Даховского отряда. Ранено было 14 человек нижних чинов (5 тяжело и 9 легко) и один офицер, командир пятой стрелковой роты Севасто¬польского полка поручик Ивановский, который до конца сражения оставался в строю.
Подполковник Солтан с самурцами подошел к убыхс- ким позициям, когда бой уже кончился. Его задержала раз¬борка завалов из баркасов, устроенных убыхами на берего¬вом пути. По всей видимости, убыхи ожидали, что русские войска будут двигаться только вдоль берега моря.
Колонна подполковника Клюгенау спешила зайти в тыл отступавшим убыхам. Сначала человек 200 хакучей, неиз¬вестно откуда появившихся, завязали было с нею перестрел¬ку, но вскоре скрылись в направлении гор, уходя в свои не¬приступные ущелья. Убыхи и ахчипсувцы отступили так быстро, что отрезать им дорогу оказалось невозможным. Вслед отступавшим их толпам было лишь пущено несколь¬ко гранат.
Сбив убыхов с их позиции, головные части русских войск продолжали движение к юго-востоку. Первому батальону Черноморского полка было приказано подобрать убитых и раненых. Для прикрытия его движения от возможных вы¬лазок горцев в цепь раскинуты были два батальона. Тела убитых при Годлике поручика Гавронского и семи солдат были погружены на баркасы, отвезены в Псезуапсе и похо¬ронены в развалинах угловой башни (ближней к морю) фор¬та Лазаревского. Это были одни из последних жертв много¬летней кавказской войны.
На ночлег войска стянулись к устью реки Чухукт, рас-положенной в восьми километрах к юго-востоку от Псезуап¬се, почти на половине пути до Шахе.
Таким образом, первая попытка убыхов задержать на-ступление Даховского отряда кончилась для них весьма не¬удачно.
Переселенцы-шапсуги, собравшиеся в таборы у берега моря, держались во время сражения в стороне и потому рус¬ские войска их не тронули. Во многих местах у берега моря стояли уже нагруженные турецкие кочермы, ожидавшие лишь попутного ветра для отплытия в Турцию.
Как только штаб Геймана расположился на Чухукте, к нему явились с изъявлением покорности местные шапсугс- кие старшины. В то же время от Эльбуза Хапакха, главного старшины убыхов, живших в низовьях Шахе, было получе¬но письмо, в котором он и писавший письмо Исхак-эфенди признавали покорность своих аулов, готовность выйти с се¬мействами к морю, но не ранее как с приходом русских войск к реке Шахе, так как опасались репрессий со стороны осталь¬ных убыхов. В конце письма Эльбуз просил не считать их виновными в оказанном у Годлика сопротивлении русским войскам убыхами и ахчипсувдами. Гейман тотчас же ото¬слал Эльбузу ответное письмо, в котором обещал ему свое милосердие и прибыть на Шахе через два дня.
19 марта ожидалось новое сражение. Говорили, что убы¬хи поклялись, если не умрут все на первой позиции, у разва¬лин крепости, встретить русских на второй, перед самой гра¬ницей Убыхии, в долине Чемитоквадже, расположенной в трех километрах севернее Шахе. Чтобы сломить ожидавше¬еся новое сопротивление убыхов, войска были приведены в боевую готовность. Уже был пробит сбор и войска колонна¬ми вытягивались в движение, когда к генералу Гейману при¬были несколько посланных накануне лазутчиков. Они сооб¬щили, что убыхи и ахчипсувцы после вчерашнего пораже¬ния, когда они потеряли более 60 человек убитыми, разошлись по своим аулам, разнеся эту печальную весть по всей Убыхии, чем еще более увеличили в народе поражен¬ческие настроения и убедили в бессмысленности дальнейше¬го сопротивления.
Еще в Чухукте к русским войскам присоединились не¬сколько десятков конных шапсугов во главе со своими стар¬шинами, изъявившими готовность вступить в военные дей¬ствия против убыхов, под постоянным влияниемм и гнетом которых они находились многие годы. В долине Чемитоквад¬же навстречу войскам выехали несколько убыхских старшин в сопровождении полусотни всадников. Это были представи¬тели ближайших к Шахе Субашинских обществ. Заметно было, что у убыхов значительно поубавилось спеси. Вслед за ними из леса виходили с покорностью все новые группы убы¬хов. Так что при подходе к форту Головинскому свиту генера¬ла Геймана, состоявшую из сотни кубанских казаков, сопро¬вождали уже более 300 конных шапсугов и убыхов.
Не встретив сопротивления в устье Шахе, войска разби¬ли лагерь вокруг развалин форта Головинского; войскам было объявлено два дня отдыха.
19 марта вечером было получено сообщение, что Хад-жи-Берзек Керантух возвратился из Абхазии. Он еще не знал о результатах сражения при Годлике. Проезжая через об¬щество Саше, занимавшее береговую полосу в междуречье Сочи — Хоста, Керантух говорил народу, что настала пора дать русским отпор и призывал всех браться за оружие и готовиться к обороне. Однако уже вскоре, не успев еще дое¬хать до своего аула Мутыхуа, он, наконец, получил известие о поражении убыхов при Годлике.
Взбешенный, он выходил из себя, приказывал участво¬вавшим в сражении немедленно собраться снова и прикла¬дывал все усилия, чтобы увеличить массу горцев, готовых к новому сражению.
«Извещенный о прибытии Даховского отряда в устье Шахе, Керантух стал уверять всех, что до наступления лета русские войска не вступят на убыхскую землю, а летом еще что-то Бог даст»1.
Европейские авантюристы вместе с Баракаем после сра¬жения 18 марта при Годлике собирались было отплыть из Вардане в Турцию, но узнав об энергичных мобилизацион¬ных действиях Керантуха, приостановились, ожидая даль¬нейшего развития событий.
В середине дня 20 марта в русский лагерь на Шахе при¬был Эльбуз Хапакх в сопровождении нескольких почетных старшин из низовий Шахе. Они подтвердили, что весь убых- ский народ растерялся. Страх, наведенный решительным поражением при Годлике, распространялся по всем горным аулам, надежды на сохранение независимости ни у кого уже не осталось. Воинствующая партия Керантуха расшаталась и его мобилизационные усилия не находили поддержки. Молодежь, проученная при Годлике, слушалась его неохот¬но. Богатая старшинская верхушка вообще отказалась от войны и многие, в том числе Хаджи Бабуков, начали выво¬дить своих подданных к берегу моря. Наконец, несколько сот прибрежных семейств, понимая, что каждый лишний день войны может принести только кровопролитие, наняли турецкие кочермы и поспешно отправились за море.
Эльбуз и явившиеся с ними старшины говорили, как вели¬ки последствия от того, что Хаджи-Берзек Керантух опоздал прибыть и возглавить убыхов в сражении при Годлике, в ре¬зультате разбитые наголову войска молодых убыхов, разбе¬жавшись по всей Убыхии, посеяли всюду панику. Эльбуз уве¬рял, что если русские войска сейчас же вступят в Убыхию, то падение ее неизбежно, и просил не откладывать наступление.
Оценив создавшуюся благоприятную для русских войск ситуацию, генерал Гейман намеревался было немедленно двинуться вперед вверх по Шахе в горную Убыхию. Но про-веденная разведка ущелья р. Шахе подтвердила еще ранее полученные от Хаджи Бакукова сведения, что в военное вре¬мя этот путь чрезвычайно труден. Более удобный путь в гор¬ную Убыхию проходил из Вардане. Дальнейшей подробной разведкой и расспросами жителей низовий Шахе было вы¬яснено, что основная масса убыхского населения была скон¬центрирована в прибрежной полосе междуречья Шахе - Сочи, где был слабо расчлененный рельеф и мягкий благо¬датный климат. Здесь проживало и наиболее богатоей насе¬ление обществ Хизе и Вардане. Аулы здесь тянулись почти сплошной полосой по долинам небольших рек и невысоким водоразделам. Далее в горы число аулов резко уменьшалось и они были разбросаны по неприступным ущельям. Следо¬вательно, заняв прибрежное пространство от низовий Шахе до низовий Сочи, можно было наверняка рассчитывать, что отрезанные от берега моря горные убыхи вряд ли в состоя¬нии будут долго продержаться.
Не желая более терять время, генерал Гейман 21 марта приказал немедленно навести через реку Шахе пешеходный мост. Место для устройства моста (кладни на козлах) было выбрано в километре от устья, где река текла тогда четырь¬мя рукавами.
22 марта, рано утром началась переправа войск. Было время сильных дождей и река поднялась, поэтому перепра¬ва затянулась на целый день. Как только последний баталь¬он оказался на левом берегу поднявшейся реки, паводком была снесена середина моста. Из-за медленной переправы и непогоды отряд отошел в этот день от Шахе не более чем на четыре километра и расположился на ночевку в устье реки Хаджипс (Якорная щель). Склоны долины здесь были по¬крыты богатыми фруктовыми садами. Утром 23 марта вой¬ска выступили тремя колоннами. Первая колонна в составе четырех батальонов и двух орудий под командованием под¬полковника Клюгенау и вторая колонна того же состава под командованием полковника Позена двигались по возвышен¬ностям параллельно берегу моря; третья колонна в составе четырех батальонов со всем обозом под начальством подпол¬ковника Лутохина была направлена вдоль берега моря.
Ночь с 23 на 24 марта войска провели в лагере, разби¬том на реке Лоо, в обществе Вардане. Все многочисленные аулы этого общества были сожжены; в числе их уничтожен и аул Баракая, где были убежище и арсенал европейских авантюристов.
Аул Измаила Баракая располагался на левобережье до¬лины p. JIoo, в 7—8 км от ее устья, и, как и большинство убых¬ских аулов, состоял из дюжины низеньких домов, располо¬женных без всякой симметрии внутри ограды, запертой не¬проницаемыми заборами. Несколько толстых полисадников разделяли эту ограду на отделения, представляя своего рода систему баррикад. В каждом ауле, непосредственно у ворот ограды находилась гостиница (кунацкая).
В ауле Баракая, когда туда прибыли русские стрелки, догорали зажженные убыхами шесть деревянных лафетов от увезенных орудий. Сами иноземные пришельцы, и с ними Измаил Баракай Дзейш, как только узнали о переправе рус¬ских войск через Шахе, отчалили от кавказского берега.
После боя 18 марта русские войска нигде не встречали сопротивления. Убыхи с семьями выходили к берегу моря, готовясь к выселению. Во многих местах нагружались ту¬рецкие кочермы.
24 марта войска беспрепятственно вышли к устью реки Дагомыс, где и остановились на ночлег.
У Белля имеется следующее описание долины р. Даго¬мыс: «Мы приехали к реке Терампсе, самой большой реке после Зубеш (Субаши - Шахе - В.В.). Она оказалась слиш¬ком глубокой, чтобы м