Черкесское пиратство (Хотко С.Х.)

Черкесское пиратство
Автор: Хотко С.Х.
02.02.2008
Значимость темы пиратской традиции у абхазо-адыгов определена тем, что ее изучение демонстрирует как автохтонность абхазо-адыгского этнического субстрата, так и его социокультурную идентичность. Историография этой темы содержит как те работы, в которых авторы уделяют предпочтительное внимание черкесскому (адыгскому) пиратству, в более широком плане мореходству, так и тот взгляд, согласно которому все побережье Черкесии занимали абхазские племена и в этой связи, черкесское пиратство XIX в. объяснялось как заимствованная традиция. Согласно нашему видению этой непростой темы, как адыги, так и абхазы на всем протяжении их существования были тесно связаны с морем и потому изолированное рассмотрение пиратства едва ли правомерно.

Пиратство, как таковое, связано с ландшафтом и типом социальной организации. Этой взаимосвязи посвящена обстоятельная диссертация Н.А. Хачмахова (Майкоп, АРИГИ). Мы видим, что аборигены Крыма - тавры, а на их родство абхазо-адыгам указывали многие авторы - так же занимались морским разбоем. Но не менее склонные к набегу татары, занимая таврский ландшафт 500 лет, так и не выработали умения мореходства. В. Королев, специалист в области казачьей морской культуры, писал в этой связи: «Казачья морская история резко противоречит довольно популярной «татарской» гипотезе происхождения казачества по той причине, что татары не занимались мореходством. Из восточных версий подходящей с морской точки зрения оказывается «черкесская» гипотеза.

В XVI в. черкесы (адыги) жили на побережье Азовского моря; в том числе в дельте Дона, и только потом были оттеснены на Таманский полуостров, а впоследствии в горы. От упомянутого столетия дошло довольно много информации о черкесских действиях на море, вполне подобных казачьим. Морская активность адыгов продолжалась вплоть до Кавказской войны XIX в., и известны случаи нападения черкесских судов на корабли российского Черноморского флота. При этом надо подчеркнуть, что гребные суда адыгов внешне напоминали казачьи струги. Но их детальным сравнением пока никто не занимался, и трудно сказать, есть ли в этом сходстве «генетика»»1. Изучение абхазо-адыгского пиратства выводит нас далеко за рамки материнской территории абхазо-адыгов. Типологическое и технологическое сопоставление черкесского и казачьего мореходства действительно подтверждает многократно высказывавшееся мнение о черкесском происхождении первых казачьих республик Среднего Поднепровья2. В данной же работе пиратство абхазо-адыгов будет интересовать нас в контексте преемственности культуры и этноса на Западном Кавказе от эпохи античности до нового времени.

Как этнокультурное сообщество, древнейшие этапы истории которого прошли в непосредственной близости от Черного моря, абхазо-адыги должны были демонстрировать определенный уровень развития мореходства уже в античную эпоху - т.е. с самого начала письменных отчетов по территории Западного Кавказа. В «Географии» Страбона дано столь развернутое описание западно-кавказского пиратства, что оно не оставляет сомнения в его давности, размахе, технологической изощренности: «После Синдской области и Горгипии, что на море, следует побережье ахейцев, зигов и гениохов, лишенное большей частью гаваней и гористое, так как оно является частью Кавказа. Эти народности живут морским разбоем, для чего у них есть небольшие, узкие и легкие лодки вместимостью до 25 человек, редко - до 30; у греков они называются «камарами»... Снаряжая флотилии таких «камар» и нападая то на купеческие корабли, то даже на какую-нибудь страну или город; они господствовали на море. Иногда им помогают даже жители Боспора, предоставляя свои корабельные стоянки, рынок для сбыта добычи. Когда они возвращаются в родные места, то при отсутствии корабельных стоянок им приходится на своих плечах переносить «камары» в леса, где они и живут, обрабатывая скудную землю. Когда же наступает время плавания, они снова несут свои лодки к берегу. Точно так же поступают они и в чужих странах, где им хорошо известны лесистые места; там они прячут свои «камары», а сами пешком бродят днем и ночью, похищая людей для продажи в рабство. Похищенных они с готовностью предлагают отпустить за выкуп, извещая об этом после выхода в море их родных. В землях, подчиненных местным властителям, правители оказывают помощь жертвам насилия; они нередко в свою очередь нападают на разбойников и, захватив их «камары», приводят назад вместе с экипажем. Области, подчиненные римлянам, более бессильны против этого зла из-за небрежения посылаемых туда правителей»3.

В сообщении Страбона есть ряд важных моментов, которые подтверждаются другими источниками: это доминирование в море пиратов-горцев Западного Кавказа; господство достигалось не за счет банального грабежа купеческих судов, но путем организации масштабных пиратских экспедиций против целых городов и государств; неспособность греков и римлян разбить пиратские флотилии западно-кавказских горцев . Цари Боспора (Пантикапея) оказались не в состоянии справиться со своими ближайшими соседями. Е.А. Молев (Белгород), новейший исследователь истории Боспора, отмечает: «Ахейцы, зихи, гениохи и керкеты сохраняли свою независимость в течение всего правления Спартокидов. Их пиратская деятельность сильно препятствовала экономическим связям Боспора с полисами и государствами Причерноморья и Средиземноморья... Замечание Страбона о предоставлении боспорянами этим племенам корабельных стоянок и рынков сбыта добычи свидетельствует о неспособности последнего Перисада вести военную борьбу с названными племенами на море... Итогом взаимоотношений Боспора с племенами Предкавказья стала известная зависимость от них»4. То обстоятельство, что горцы Западного Кавказа были в состоянии одерживать победу в морских сражениях над флотами централизованных государств, заставляет нас предположить так же высокий социально-экономический уровень в этих приморских обществах, существование верфей, большого объема знаний, тактики военного сражения на море с участием множества кораблей.

Современник Страбона Корнелий Тацит в Книге III своего трактата «История» подтверждает мнение о неспособности римлян совладать с западно-кавказскими пиратами: «В Понте неожиданно взялся за оружие раб, варвар, некогда командовавший царским флотом, - отпущенник Полемона Аникет. Прежде он пользовался большой властью в этой стране; когда же она сделалась римской провинцией, принялся с нетерпением ожидать переворота... во главе значительных сил ворвался в Трапезунд. Расположенная здесь когорта была перебита ... Аникет сжег римские суда, забросав их горящими факелами, и стал полновластным хозяином на море... Варвары с удивительной быстротой понастроили себе кораблей и безнаказанно бороздили море. Корабли эти у них называются камары, борта их расположены близко друг к другу, а ниже бортов корпус расширяется, варвары не пользуются при постройке кораблей ни медными, ни железными скрепами. Когда море бурно и волны высоки, поверх бортов накладываются доски, образующие что-то вроде крыши, и защищенные таким образом барки легко маневрируют. Грести на них можно в любую сторону. Эти суда кончаются острым носом спереди и сзади, так что могут с полной безопасностью причаливать к берегу и одним, и другим концом...»5. Римляне лишь ценой подкупа царя Седохеза в Колхиде, во владениях которого расположился Аникет, сумели подавить это мощное выступление кавказцев. И Аникет, и Седохез - имена абхазо-адыгские, имеющие массу сопоставимых антропонимов в поздней номенклатуре. В отчете Тацита содержатся весьма характерные моменты: раб западно-кавказского происхождения делает карьеру во флоте - в последующие века очень часто встречающийся факт; скорость постройки флота; нападение на Трапезунд - так же традиционный рейд горцев Адыгеи и Абхазии; связь с равнинными аристократами-«всадниками». Пираты нуждались во всадниках, а те, в свою очередь, в боевом прикрытии с моря.

Помимо Страбона и Тацита, о пиратстве западно-кавказских горцев писали Дионисий Периегет, Флавий Арриан, другие авторы. Византийский историк VI века Агафий отмечал у колхов развитое мореходство6. Археологические исследования подтверждают сведения античных авторов. Д. С. Бжания обнаружил керамическую модель морского судна с высокими бортами, клиновидной носовой частью и выступающим форштевнем в виде стилизованного изображения головы собаки или волка. Эта ценнейшая находка была сделана на крупном поселении эпохи бронзы в устье реки Тоумыш7. Абхазское божество собак Алыш-кинтыр в новое время считалось покровителем пиратов - одноименная гора являлась местом поклонения пиратов. Зооморфные форштевни, очень часто с собачьей головой, характерны для абхазо-адыгских пиратов вплоть до Х1Хв. Керамический макет эпохи бронзы подтверждает связи древних басков с населением Западного Кавказа. Крупный специалист по истории раннесредневековой Абхазии Ю. Н. Воронов указал на связь богатых каменных гробниц IV века на территории Санигии (совр. Сочи - Адлер) с традицией морского разбоя: саниги согласно Воронову, вполне могли участвовать в морских рейдах готов8 . Сама идея нападения на римские территории в Средиземноморье с моря была подана готам приазовским племенем боренов. Абхазо-адыгская этничность этого пиратского племени вполне вероятна.

В средние века абхазо-адыги продолжали контролировать северо-восточный сектор Черного моря, а традиция пиратства усердно культивировалась всеми приморскими общинами. Помимо пиратства определенное развитие получило и торговое мореходство. Масуди в середине X в. сообщает о морской торговле у кашаков (касогов), которые приплывали на своих судах в Трапезунд9.

Согласно Н.А. Хачмахову, в X веке касоги, подобно руссам и викингам, сжигали своих погибших вождей на кораблях. Весьма важно отметить, что крупнейшая операционная база пиратов-руссов располагалась в Зихии на Таманском полуострове10. Это автоматически означает, что в состав пиратских эскадр руссов входили западно-кавказские горцы. Они совместно грабят побережье Византии, выходят в Средиземное море и грабят побережье Андалусии и Каталонии. Очень знаменательно, что древние руссы, которых Вернадский считал смесью готов и сармато-алан, с самого начала своей истории связаны только с югом: Кавказ, Крым, Украина, Южное Поволжье. Н.Я. Марр обращает внимание на то немаловажное обстоятельство, что армянские источники X века часто помещают Руссию рядом с Абхазией, а царей Руссии и Абхазии изображают в одинаковых одеждах11. Пиратские рейды руссов имели характерный западно-кавказский подтекст : из Тамани они входили в Дон и поднимались до его излучины, где он протекает ближе всего к Волге, затем волоком переходили в Волгу и спускались в Каспий, где грабили мусульманские княжества на территории современного Азербайджана12 . Видимо в этот период появился топоним Зих на Апшеронском полуострове, а так же само название Апшерон, имеющее множественные этимологии на материалах абхазо-адыгских языков13. Подобный маршрут типичен для западно-кавказских пиратов и слишком труден и незнаком для викингов. В XVI веке черкес Касим-паша, жанеевец по происхождению (а жане занимали крайний запад Черкесии и некоторые территории в Крыму - С.Х.) предлагал султану Сулейману соединить Дон и Волгу каналом14. Вооружение руссов X в. имеет много общего с черкесским оружейным комплексом. Совпадает прическа, о чем писали очень многие авторы. Как и черкешенки женщины руссов носили корсеты. Архитектура жилища руссов - западнокавказс-кая15. Руссы имели фундучные знамена, исключительно характерные для абхазо-адыгов. Похоронный обряд руссов в точности тот, который имели черкесы и абхазы16. Совпадает в деталях культ коня. Как и абхазо-адыги, руссы практиковали аталычество (fosterage) - систему приемного родства17. «Русская правда» содержит явные адыгизмы - социальные термины, заимствованные из адыгского языка - унеин и тиун18. Руссы в Крыму и на Хортице имели культ священных деревьев, заимствованный ими, согласно Вернадскому, у черкесов и абас-жан19. Каждое из вышеназванных этнокультурных соответствий между абхазо-адыгами и ранними руссами имеет мощное источниковое обоснование. Приведение этого материала не входит в круг поставленных задач. Для нас вполне очевидно, что русское пиратство X века не может быть рассмотрено изолированно от абхазо-адыгского. Тем более, что именно северо-восточный сектор Черного моря получил название от византийцев - «море руссов».

Н.А. Хачмахов отмечает, что на период позднего средневековья и начало нового времени приходится наибольшее количество отчетов о пиратстве абазов и черкесов. В XIII-XVII вв. абхазо-адыги интенсивно контактировали с генуэзцами, венецианцами, османами. Все эти группы имели мощные флотилии. Османы достигали Индонезии и Исландии, грабили испанские галионы у берегов Америки, подвергли разорению Рейкьявик и Плимут в первой половине XVII в. Репутация итальянцев, как мореходов, вообще не нуждается в наших комментариях: оба открытия Америки сделаны уроженцами Аппенин - Колумбом и Америго Веспуччи. На этом авторитетном фоне достаточно неожиданно выглядят успешные пиратские рейды горцев Западного Кавказа.

На всем протяжении своего существования генуэзская Каффа (12бб-1475гг.), штаб-квартира всех генуэзских факторий в бассейне Черного моря, испытывала давление со стороны пиратов Западного Кавказа . Неспокойно было даже в нижнем течении Кубани (Пшиза), где только защита со стороны князей равнинной Зихии давала хоть какую-то гарантию свободного проезда . В 1471г., когда князь Копы (совр. Славянск-на-Кубани) Белзебук умышленно перестал уделять внимание охране торговых судов из Каффы, участились случаи захвата. И это несмотря на то, что вооруженные фусты сопровождали переход из Каффы в Копу20. Администрация Каффы была вынуждена пойти на крайнюю меру, и запретила всем членам генуэзской общины иметь дела с жителями Копы. «Что же касается больших убытков и опасностей, - сообщали консул и Массарии 18 мая 1471 года банку Сан-Джорджио в Генуе, - которыми зихи ежегодно угрожают нашим купцам и гражданам в Копарио, постановлено было нами в этом году воспретить туда доступ кому бы то ни было до тех пор, пока удастся вступить с теми зихами в какое-либо соглашение»21.

Морской разбой в наибольших масштабах учинялся представителями никому не подчинявшихся вольных обществ так называемой «Белой Зихии» (Alba Zichia) . Все те многочисленные соглашения, которые заключали консулы Каффы с князьями Черкесии, с обязательностью нарушались горцами. Наибольшую активность зихские пираты проявляли как раз в районе пролива, столь стратегически важного для Каффы, перехватывая галеры каффян на их пути в Копу или Батияр. Причем разовая добыча могла составить сумму в 50000 аспров22. Неспособность Каффы наказать пиратов, которые, как и в античные времена были связаны с князьями равнинной Зихии, временами приводила к почти полному параличу торговли. Известен лишь один случай, когда администрации Каффы удалось отобрать обратно награбленное пиратами имущество . В бумагах одного из нотариусов, практиковавших в Каффе, за апрель и май 12 90 г. содержится контракт морского капитана Вивальдо Лаваджио (Vivaldo Lavaggio), командовавшего одной из галер Аргун-хана, монгольского правителя Ирана, чьи владения выходили через территорию Грузии и Мингрелии к Черному морю23. И, как следствие, Аргун-хан был заинтересован в охране своего участка черноморского побережья от нападений зихов. В заливе Джубги (Dchubg) Лаваджио удалось отнять у местных корсаров товары, ранее награбленные ими с кораблей армянских и греческих коммерсантов24.

Два других широко цитируемых в литературе эпизода дают представление о подлинном размахе этого промысла в Зихии. Лаоник Халь-кокондил, автор византийской истории с 1298-го по 1463 г., сообщает под 1458 г. о нападении зихов под предводительством некоего Артабила на Трапезундскую империю, которая, впрочем, состояла в тот период из г. Трапезунда с окрестностями25. Имя пиратского адмирала - Артабил - следует сопоставить с этниконом «Арт», покрывавшим одно из подразделений Абаза к югу от садзов26. Не меньшим размахом отличалась и экспедиция черкесских корсаров 1572 года. В донесении венецианского посла в Персии Винченцо ди Алессандро за 25 июля 1572 года из города Конья сообщается, что «черкесы, прибыв на 24 кораблях, сожгли и разрушили за 300 миль отсюда все поселения побережья, разорили турецкие виноградники и перебили множество народа, а женщин увели в плен, забрав все имущество и товары, вследствие чего опасаются, как бы они не пришли в этот город (Конья - С.Х.)»27. Из Трапезунда были снаряжены б вооруженных галер для защиты этой местности, с приказом от султана Селима (имеется в виду Селим II) не выходить из порта, но сторожить только город, так как боялись, что черкесы еще больше увеличат число своих кораблей. Посол добавляет: «А мне было велено держать путь на Грузию и Черкесию, но из боязни тех корсаров я повернул обратно»28 . И хотя последний эпизод 1572 года выходит за хронологические рамки генуэзского периода, тем не менее, можно со значительной степенью уверенности считать его типичной иллюстрацией для XV века.

Мы можем заключить, что в XIV-XVI вв. Зихия (Черкесия) включала в себя всю или большую часть убыхо-садзо-абазинского этнического массива. В источниках X-XVI вв. Зихия занимает побережье вплоть до совр. Гагр: в этой связи тот источниковый материал, который в эти века определяет наши представления о зихско-черкесском пиратстве, имеет отношение не исключительно для одних только адыгов, но и для абазин. В XIX в. политические границы Черкесии вновь включают в себя район Адлер-Гагры, что засвидетельствовано и в записках путешественников, и в османо-русских трактатах. Пресловутое укрепление Святого Духа в районе Гагр, построенное русскими после 1810 г., когда владетели Абхазии согласились с включением их княжества в состав Российской империи, обозначило как раз северные пределы владений Шервашидзе Чачба29.

Далее, в 1829 г., по Адрианопольскому трактату черкесское побережье от устья Кубани до укрепления Святого Духа отошло к Российской империи. Убыхи и садзы были в составе Черкесии и сами себя считали черкесами30. В этой связи пиратство черкесов в XVIII-XIX вв. - это совокупная активность садзов, убыхов, абазин, шапсугов, натухайцев. Исключение в этом плане составляет XVII век - апогей абхазского пиратства и наибольшего расцвета абхазского феодального княжества. В этот век абхазы громят Мингрелию и уничтожают мингрельский флот. На севере апсуаязычные группы достигают Туапсе, а на юге - устья Риона31. В Османских отчетах XVII в. больше упоминаний об абазском, но не черкесском пиратстве. Опять-таки, как и в случае с черкесским пиратством мы констатируем значительную долю убыхов и садзов, и приморских абазин в абхазском морском доминировании XVII в.

Зихи (черкесы), по сути адыго-абазинское сообщество, воспринимались генуэзцами и вообще итальянцами как королевское племя, мужественное и коварное одновременно. О воинственности и коварстве зихов писал венецианец Иосафат Барбаро32. В переписке между Каффой и Генуей за 14 73 г. зихи сопровождены эпитетом «коварные»33. Статут Каффы ввел даже обязательное отчисление средств на укрепление стен в Тане со стороны Черкесии34. Те татары, которые отважились совершать набеги на черкесов, заслуживают у итальянского наблюдателя определение «безумных храбрецов»35. Татары избегали появляться в Черкесии без особой на то нужды и путешествовали из Крыма в Астрахань, «огибая Черкесию» (intorno apreso la Circassia)36. О черкесах в Египте Интериано отозвался как о «величайших владыках в мире»37.

Взаимоотношения Генуи и Зихии характеризует и то обстоятельство, что в 14 62 г. с князем Белзебуком была заключена конвенция «pro conducendis populis», т.е. о найме солдат38. Давид, последний император Трапезунда, в своем послании герцогу Бургундии Филиппу (22 апреля 1459 г.) называет зихов и абазгов в числе своих союзников в готовящемся крестовом походе против османов39. В этот же период жители княжеской Абхазии не вызвали подобных отзывов со стороны итальянцев, т. к. Абхазия пребывала в составе Мингрельского царства под управлением династического дома Дадианов40. К мингрельцам генуэзцы и венецианцы относились с едва скрываемым презрением41.

Прежде, чем перейти к анализу абазо-черкесского пиратства в османскую эпоху еще раз обратимся к XV веку, как периоду безусловного черкесского доминирования не только на Кавказе, но и в сирийско-египетском султанате Мамлюков. Авторы «Казачьего словаря-справочника» (т. 3, Сан-Ансельмо, 1979 г.) особо выделяют морскую тему при анализе причин черкесского возвышения в Египте в XIV-XV вв. Отмечается, что египетские султаны набирали черкесов в свои армии не только ввиду их блестящей репутации в сфере всаднического искусства, но и так же из-за того, что они зачастую являлись опытными моряками. Здесь авторы казачьей энциклопедии наметили чрезвычайно важное направление научного поиска. История египетских черкесов убеждает нас в том, что их мореходные навыки и пиратское прошлое делали их гораздо более конкурентноспособной общиной, нежели татары (монголы), тюрки (кипчаки), аланы, курды и др. мамлюкские племена. В отличие от тюрок, черкесы Египта имели несравненно более устойчивую подпитку из своей родной страны. Ни Тамерлан, ни другие их континентальные противники были не в состоянии прервать поток наемников и невольников из Черкесии в Каир: черкесы прибывали на своих судах, а их мобилизационная система не нуждалась в посредниках. Уроженец Пшады, Джубги, Туапсе, Сочи, участвовавший в нападениях на Крым, Грузию, Трапезунд или Самсун с готовностью отправлялся в Александрию - вооруженный, опытный в боях он поступал в армию своего царственного соплеменника.

Вызов Моря, согласно Н.А. Хачмахову, породил в обществах Адыгеи, Убыхии и Джигетии пиратский дух, который, в свою очередь, во многом определял склонность черкесов к военному отходничеству. Свободный проход через Босфор и Дарданеллы был обеспечен союзническими отношениями с Византией. Единственные государства, которые могли помешать черкесскому мореходству на пространстве от Туапсе до Александрии - итальянские морские республики. Но и Генуя, и Венеция были зависимы в экономическом отношении от Каира. Итальянцы неизменно фигурируют в качестве коммерческих агентов черкесских аристократов, как в Египте, так и в самой Черкесии. При султанах черкесской династии в Египте появился сильный флот. Если в предшествующие десятилетия Мамлюки-Калауниды беспомощно взирали на акции кипрских Лузиньянов, терроризирующих левантийское побережье, а в 1369 г. разграбивших Александрию, то с приходом к власти в Каире черкесских горцев во главе с Баркуком Египет стал преуспевать в морских столкновениях. Очень символично, что появлением Баркука Египет обязан все тем же черкесским пиратам, которые согласно Бертрандону де Мижнанелли похитили юного Баркука в одном из прибрежных селений Зи-хии42. Баркук еще, будучи регентом, в правление малолетнего Хаджи заключил соглашение с властями Каффы (137 9) о перевозке пополнения для мамлюкской армии43. Уже в 1410 г., в правление сына Баркука Фараджа, черкесские мамлюки опустошают южные порты Кипра - Фамагусту и Лимасол. В 1424 г., в правление Барсбая, черкесы повторяют пиратский рейд на остров. И, если первое нападение было до известной степени неожиданным, то второй рейд ожидался. Тем не менее, кипрские франки, сами имевшие сильный флот и располагавшие поддержкой пиратских флотилий с Мальты, Корсики, Сицилии, не отважились встретить мамлюков в море.

Захват острова, осуществленный в 142 6 году черкесским адмиралом Иналом, так же мог быть предотвращен, если бы франки дали черкесам сражение на море44. Видимо, мы слишком мало знаем о могуществе черкесских пиратов, которым уступали дорогу признанные морские разбойники - киприоты, генуэзцы, венецианцы. Ни разу не встретили черкесские корабли и рыцари Святого Иоанна, обосновавшиеся с конца XIII в. на скалистом Родосе и до прихода черкесов непрестанно грабившие мусульман и на море, и на побережье Сирии, Палестины, Египта. При султане Джакмаке черкесские мамлюки дважды опустошали Родос45. Как видим, пиратская западно-кавказская традиция, привнесенная в Восточное Средиземноморье, оказалась способной подавить сопротивление противников мамлюков на море. Тем не менее, пиратский дух несовместим с унитарной социальной организацией. И, если у себя на родине пираты сохраняли боеспособность на протяжении веков, то в Египте при жесткой власти своих же соплеменников, как это отмечает Н.А. Хачмахов, они достаточно скоро утрачивали тот яростный кавказский натиск, бесшабашность, которые характеризовали их действия в Черном море. Кроме того, после первой войны с османами мамлюки стали испытывать трудности в обеспечении строевым лесом. Османы, контролировавшие с 1453 г. проливы, блокировали с 1485 г. по 1517 г. любые связи черкесов с их метрополией - Западным Кавказом. В итоге, военно-морское могущество черкесских мамлюков на рубеже XV-XVI вв. оказалось под угрозой. Одновременно активизировались европейские корсары во главе с рыцарями-госпитальерами Родоса. В 1509 г. госпитальеры атаковали мамлюкский порт Эт-Тин на Суэце46.

В ответ султан Кансав ал-Гаури направил флот под командой своего двоюродного брата Мухаммад-бея. «Согласно сведениям, полученным из Александрии, - сообщал Ибн Ийас в ноябре 150 9 г., - корабли Мухаммад-бея, отплывшие в направлении залива Айаса, столкнулись с европейскими корсарами, подстерегавшими торговые суда мусульман. Мухаммад-бей дал им сражение и нанес большие потери их экипажам. Он привез в Александрию уцелевших корсаров и доставил ценные трофеи, стоимостью около ста тысяч динаров. Эта новость обрадовала султана»47. Но уже 21 августа 1510 г. в заливе Айас (Искендерун) эскадра Мухаммад-бея терпит сокрушительное поражение: родосские рыцари захватили 18 мамлюкских кораблей, а сам адмирал мамлюков погибает в битве48. В 1498 г. в числе военно-морских противников мамлюков совершенно неожиданно появляются португальцы. 20 мая 14 98 года эскадра Васко да Гамы бросила якорь в Каликуте, что означало начало новой эпохи в отношениях Европы с исламским миром. Васко да Гама (по происхождению баск) и его сподвижники были не только первооткрывателями, но и крестоносцами. Они тут же на рейде кшдииского порта обстреляли торговые суда египтян49. Уже Васко устроил массовые пытки и казни захваченных мусульман: португальцы отрезали носы женщинам, носы и правую руку у мужчин. В 1500 г. появилась вторая португальская эскадра под началом адмирала Кабрала. Он приказал сжечь 10 торговых судов египтян, стоявших в гавани Каликута. В 1502-1507 гг. Васко да Гама, д'Альбукерке и другие знаменитые адмиралы опустошили мусульманские порты Аравии, Индии и Восточной Африки. В 1507 г. португальцы-«франки» впервые вошли в Красное море, что означало явную угрозу священным городам ислама - Мекке и Медине. Предпоследний черкесский султан Кансав ал-Гаури (1501-1516 гг.) снарядил в Красное море мамлюкский флот. В марте 1508 г. этот флот под командой эмира сотни Хусейна Мушрифа вышел в Аравийское море, где у Диу разгромил португальскую эскадру Лоренсо д'Альмейды. Мамлюков в этом сражении поддержал правитель Диу Малик Айаз, мамлюк русского происхождения и вассал каирского султана. Однако, почти через год, 3 февраля 1509 г., в сражении у Диу черкесский флот был полностью уничтожен. Теперь «франки» стали хозяевами Аравийского моря и Персидского залива. В 1509 г. они заняли порт Кальхат в Омане и разорили прибрежные селения в До-фаре. В 1515 г. эмир Ормуза стал вассалом короля Португалии. Но в Красном море крестоносцев преследовали неудачи. В 1513 г. черкесы отбили их атаки на Аден и Суакин. Для решительного натиска на владения черкесов у португальцев не хватило сил. К тому же Кансав ал-Гаури восстановил к 1515 г. красноморский флот, а командовать им пригласил опытного османского адмирала Сельмена - грека или кавказца по происхождению50.

Многие черкесы и абазы делали успешную карьеру в османском флоте, становились командирами кораблей, адмиралами. В XV и XVI веках в османском флоте доминировали греки, особенно уроженцы островов Эгейского моря. В XVII веке доминирование перешло к черкесам и абазам, также опытным мореходам и пиратам. В 1704 г. капудан-пашой (т.е. главнокомандующим флотом) являлся Черкес Осман-паша, степень влияния которого на государственные дела трудно переоценить: он занимал министерские посты и командовал армиями на протяжении 40 лет51. Его ближайший сподвижник Черкес Мехмед-паша занимал посты наместника в Иерусалиме и Алеппо, участвовал во множестве боевых операций, возглавлял армию в войне с Австрией, за что получил звание трехбунчужного паши - самый высокий воинский сан империи. В этот же период был знаменит Черкес Ахмед-паша. В 1712-1715 гг. великим визирем являлся Черкес Сулейман-паша. Тогда же маршалом империи (трехбунчужным пашой) был Абаза Осман-паша - его быструю карьеру Дм. Кантемир объяснял врожденной храбростью абазов52.

Еще один знаменитый черкесский адмирал - Хасан-паша Джезаирли. Он занимал пост капудан-паши с 1775 г. по 1790 г. Командовал также сухопутными армиями: подавлял мятежи в Ливане, Албании, достаточно успешно воевал с мамлюками, сумев занять Каир, который он удерживал с октября 1786 г. по октябрь 17 87г.; оставаясь капудан-пашой в период с 1787 по 1790 гг., т.е. до самой своей смерти, Хасан-паша занимал пост великого визиря53. Непосредственно перед ним великим визирем был черкес Хасан-паша Меййит. В период войны с Наполеоном капудан-пашой был черкес-убых Кучук Хусейн-паша54. Он модернизировал османский флот при помощи французских инженеров. Черкес Хусейн-паша был женат на кузине Селима III, мать которого валиде-султан Михри-шах являлась уроженкой Адыгеи55. Черкес Хусейн-паша помог возвыситься Хосрев-паше, о котором известно, что он был абадзехом и родился на территории современной Адыгеи56. Черкес Хусейн-паша в 1801 г. назначил его наместником Египта, в 1804 г. он стал наместником Анатолии, в 1812 г. капудан-пашой; этот пост он занимал еще раз в 1822-1827 гг., затем в 1827-1836 гг. был военным министром, а в 1838-1840 гг. великим визирем. Хосрев-паша пребывал во власти без малого 40 лет: его называли «делателем пашей». Он поддерживал связи с родиной и все его окружение состояло из черкесов, абазов и грузин. Эдмунд Спенсер, оставивший двухтомный дневник пребывания в Черкесии, лично знал Хосрева. Он сообщает, например, что его любимым напитком был «щыу»57. О его влиянии писал генерал Н.Н. Муравьев: «Нося звание главнокомандующего в столице и над армейскими войсками, он не менее того первенствует и в Диване; содержит в некотором страхе самого султана...»

Как отмечает Роин Агрба (Сухум) , XVII век стал периодом наибольшей активности абхазских пиратов. Чачба убедились в необходимости строительства флота и в привлечении в него вольных западно-абхазских горцев с их кораблями, начиная с середины XVI века. В середине XVI в. Дадиани признают власть османов и получают военную поддержку для своих операций в Абхазии. В 30-е годы XVI в. они проиграли войну абхазам и садзам, начали ее вновь, но уже в 1558 г. Леван Дадиани капитулировал и уступил все раннее захваченные земли к северу от устья Ингура. Абхазы к 1569 г., когда османы заняли Кутаис - столицу Имеретии, а также ввели войска в Мингрелию, остались единственным противником империи в Закавказье. Абхазы, заручившись поддержкой садзов и убыхов, в 60-70-е годы XVI в. произвели ряд масштабных пиратских рейдов на города Анатолии. В 1571 г. последовал фирман Селима II, объявившего блокаду абхазского побережья: «1) найти места расположения абазских пиратов и произвести ужасающие набеги; 2) запретить всякую торговлю с абазами»59.

В январе 1574 г. Дадиани и Гуриели обратились за помощью к османам, которые направили в Мингрелию и Гурию специалистов, и материал для строительства флота. В 157 9 г. османы в Поти разместили эскадру, в задачу которой входило регулярное крейсирование вдоль побережья Мингрелии60. Кроме того, османы оснастили пушками галеры гурийцев и мингрелов. Граница между Османской империей и Абхазией установилась по р. Риони - одновременно это была и этническая абхазо-мингрельская граница. В 1582 г. джики (абазины) и черкесы участвовали в войне между Мингрелией и Гурией на стороне Георгия III Дадиани61. В 1583 году правитель Гурии Мамиа и его ставленник в Мингрелии Дадиани Мамиа, женатый на сестре гурийца, заняли всю Одиши (т. е. Мингрелию) после смерти Георгия Дадиани. Затем они «отправились в поход по морю на кораблях в Джикетию ... джики напали на них и сразились: Дадиани, Гуриели, и войско Гуриели истребили многих. Были убиты сын Гуриели Георгий и его дворяне ... Раздели Дадиани, догола раздетыми изрезали Гуриели и трех его братьев, епископов, а войско его взяли в плен. Туда направился католикос Малакия и вызволил живых, а мертвых выкупил за деньги»62. В 1578 г., дабы обезопасить себя от пиратских рейдов абхазов, османское правительство, начавшее войну с Ираном, направило в Сухум Абаза Хайдар-пашу63. Этот сановник был представителем садзского рода Гечба и прибыл в сопровождении нескольких османских офицеров - так же уроженцев Абхазии64. Абаза Хайдар-паша имел при себе назначение на пост беилербея Сухума, т.е. наместника Абхазии. Чачба и вся абхазская знать, согласно Р. Агрба, встретили Хайдара с почетом: османская блокада была снята, а Абхазия избежала необходимости вести серьезную войну с империей на суше, т. к. в это время в Грузии находилась огромная армия Лала Мустафы-паши.

Эфемерное сухумское наместничество продержалось около двух лет - османская переписка показывает, что уже к сентябрю 1580 года оно было упразднено. Оказалось, что оно было необходимо османам лишь на время войны с Ираном. Абхазия не платила султану даже символической дани - наоборот, Абаза Хайдар-паша получал большие суммы из Константинополя для раздачи «абазским беям», чтобы те не занимались морским разбоем65. В 1590 г. «Сухумский Абаза Хайдар-паша» фигурирует как бейлербей только что отвоеванной у персов Гянджи.

В 40-е и б0-е годы XVII века Челеби, посетивший едва ли не все кланы Абаза, отметил, что многие выходцы из Абазии обосновались в квартале Топхане в Стамбуле, где занимались торговлей и ремеслом, а многие служили во флоте. Характерно, что эти абазы отправляли своих детей на воспитание в Абазию. Затем они приезжали в Стамбул и часто достигали высоких постов. В области племени камыш (хымыш - подразделение убыхов, западное ответвление бжедугов носит название хамышей - прим. С.Х.) «есть абаза, приехавшие из Топхане, из Стамбула и из Египта. У них много мечетей и много мусульман с семьями и домочадцами»66. В морских предприятиях были задействованы даже те кланы, которые жили далеко от побережья: «Черкесы такаку (такахо или тхаркахо - соврем, адыгейские фамилии, прим. С.Х.) тоже прибывают сюда (в область расселения садзов) без опаски и торгуют на судах»67. В 30-е гг. XVII в. участились набеги на турецкое побережье запорожских казаков, зачастую фигурирующих как «черкасы». Украинские черкасы пользовались расположением абазов и черкесов: в ряде случаев казачьи и абазо-черкесские пираты совершали совместные рейды68. Жан Шарден, посетивший Мингрелию в 1672 г., писал: «Я должен был сесть на корабль, но мне помешало известие о том, что у берегов Мингрелии появились барки черкесов и абхазов. Это оказалось правдой и они захватили множество судов и среди них то, что предназначалось мне»69.

В результате очередной длительной войны с Мингрелией в б0-70-х гг. XVII вв. граница поднялась было до Кодора, но затем абхазы оттеснили мингрелов за Ингур. В 1672 г. Чачба сформировали мощный флот, в который вошли корабли садзов, убыхов, бжедугов, жанеевцев, шегаков, и атаковали в районе Поти флот Дадианов, в результате чего все мингрельские суда были уничтожены70. После этого сокрушительного разгрома мингрельцы более не предпринимали попыток противостоять Чачба на море. В 1704 г. наместник Кутаиса сообщал великому визирю: «К восставшему на суше Дадиани на море присоединились Абаза»11. В 1705 г. Порта усилила соединение кораблей в Батуми, направив десять специальных судов типа «эшкам-фуа» (фрегатов). Сулхан-Саба Орбелиани, возвращаясь в 1714 г. из путешествия по Европе, был вынужден задержаться в Трапезунде, так как турецкие корабли не решались выйти из порта, опасаясь абхазских пиратов . «В Гурию я судно не могу вести, - заявил ему один из корабельных владельцев, - абха